Рожденные Смершем

Закончить фразу Селивановскому не удалось. Требовательно зазвонил телефон ВЧ-связи. Он подобрался, снял трубку и не успел открыть рта, как на него обрушился поток брани. Несмотря на бомбежки, правительственная связь работала без сбоев, в кабинете отчетливо звучало каждое слово. Акцент в голосе не оставлял сомнений — это был нарком внутренних дел Лаврентий Берия.

— Мудак! Ишак карабахский! — не выбирал выражений он. — Ты хто такой?! Гдэ ты и гдэ товарищ Сталин?! Нэ твое собачье дело совать нос в его дела! Фронтами собрался командовать! Тоже мнэ полководец нашелся!

— Товарищ нарком, я… — пытался вставить слово Селивановский.

— Тамбовский волк тэбэ товарищ!

— Товарищ нарком…

— Молчать! Самый умный нашелся! Завтра! Нэт, сегодня быть в Москве! Я посмотрю, что ты тут запоешь! Паныкер!

Последняя фраза наркома мучительной гримасой отразилась на лице Селивановского. В свое оправдание он не нашелся что сказать. В трубке монотонно журчал эфир, и в кабинете воцарилась гнетущая тишина. Белоусов не решался нарушить ее; то, что сказал Берия, было равнозначно приговору, он боялся поднять голову и посмотреть на Селивановского. В глазах Николая Николаевича застыла смертная тоска. Вывели его из оцепенения громкие голоса, доносившиеся из дежурки. Он опустил трубку телефона ВЧ-связи на аппарат, наклонился к переговорному устройству, нажал на клавишу и севшим голосом позвал:

— Ильин!

— Я, товарищ старший майор госбезопасности! — ответил дежурный.

— Володя, срочно свяжи меня с командующим 16-й воздушной армии!

— Есть! — принял к исполнению Ильин. Прошло не больше минуты, как снова зазвонил телефон. Селивановский сорвал трубку. Сквозь треск эфира прорвался голос генерал-майора Руденко.

— Здравствуй, Сергей Игнатьевич, — поздоровался Селивановский и уточнил: — Ты меня хорошо слышишь?

— Да, Николай Николаевич, — подтвердил Руденко.

— Твои соколы сегодня летают?

— Смотря куда. Погода неустойчивая, сильные грозы.

— На столицу.

— На Берлин что ли? — не терял оптимизма Руденко. Его бодрый тон поднял дух Селивановскому. Окрепшим голосом он ответил:

— Пока в Москву. И срочно, а точнее, немедленно. Руденко, помявшись, ответил:

— Ну вы же знаете, Николай Николаевич, без разрешения Гордова, тем более на Москву, я не могу отправить даже ведьму на метле.

— Сергей Игнатьевич, не прибедняйся, ты же рядом с Богом летаешь. Ну что для тебя один самолет?

— Николай Николаевич, поймите меня правильно. В ситуации, сложившейся на фронте, когда каждый самолет на счету…

— А приказ наркома товарища Берии для тебя что, не указ?! — потерял терпение Селивановский.

— Ну если только приказ, — мялся Руденко. — Но мне бы, Николай Николаевич, от вас бы документ, где бы…

— Будет тебе документ! Будет! Готовь самолет!

— Хорошо. Но погода…

— К черту ее! Я не к теще на блины лечу! — сорвался на крик Селивановский, швырнул трубку и дал волю своим чувствам.

Остыв, он обратился к Белоусову:

— Миша, где последние донесения из особых отделов по обстановке на фронте?

— Здесь, у меня, — Белоусов открыл папку.

— Оставь, я изучу.

— Есть!

— И вот еще что, подбери для меня показания подчиненных Гордова о его раздолбайстве и дуболомстве.

— Понял, Николай Николаевич, подготовлю.

— Это еще не все, срочно запроси у начальников особых отделов армий дополнительные материалы на эту же тему.

— Есть!

— Сделай это деликатно, не подрывая авторитета Гордова. Хотя какой к черту авторитет! Дуболом, он и есть дуболом!

В общем, ты понял, Миша?

— Так точно, Николай Николаевич.

— Действуй, но с умом! И еще, возьми на контроль вылет самолета.

— Есть! — принял к исполнению Белоусов, покинув кабинет, сел за телефон и принялся обзванивать начальников особых отделов.

В числе первых на его вызов ответил начальник Особого отдела 51-й армии Никифоров. Коротко поздоровавшись, Белоусов без предисловий перешел к делу.

— Александр Тихонович, необходимо срочно представить на имя Николая Николаевича докладную записку о положении наших войск на текущий момент. Особое внимание обратить на то, насколько командование владеет обстановкой на фронте и в чем заключается причина наших поражений…

— Что?! — взорвался Никифоров. — Какое на хрен управление?! О чем ты говоришь, Миша! Мои только что отбили атаку фрицев на отдел! Бардак! Никто ничем не управляет и ничего не знает!

— Спокойно, Александр Тихонович! Спокойно! Не надо нагнетать, и без того тошно. Ты меня слышишь?

— Слышу! Слышу! Я ничего не нагнетаю. Ну о чем тут говорить, если целый командир дивизии, Герой Советского Союза остался с голой задницей!

— Какой? Где? Откуда такая информация?

— От моего опера Иванова из четвертого отделения.

— Герой? Командир дивизии? А может, он немецкий шпион? Проверили?

— Да. У него Звезда Героя на груди, а в кармане удостоверение.

— А если это липа? Сам знаешь, у фрицев гора наших бланков, сляпают все что угодно.