Рожденные в СССР. Пропагандист

— Ага, часть проектов зарублена на корню как чуждые советской идеологии, наш клуб разгоняют. Куда еще дальше?

— Еще нет. Гришин заступился.

— Да ладно? Ему это зачем?

— Ильичу потрафить. Он информацию из будущего хорошенько прокачал. Дядя не дурак, начал искать союзников. Не хочет уходить на взлете поломанной птицей.

Семен задумчиво протянул:

— Москва всегда была сложным городом. Но всегда ключевым. Даже Наполеон в итоге зубы обломал.

— Вот именно!

— А ваши эти международные передачи?

— Суслов хотел прикрыть, но не дали. Как потом народу объяснишь, что такую популярную и правильно идеологически передачу похерили? Будут понемногу менять формат на соцстраны.

— И то верно! Толик, а дальше что?

Мерзликин хитро улыбнулся:

— Я своего добился. Показал всем в Политбюро жутчайший маразм Суслова. Что дядя не лечится и не учится. Ну и вскрыл заодно тех, кто за ним готов пойти. В ЦК такой жуткий покров сорвался! Там, — Мерзликин показал вилкой наверх, — по ходу дела после их пердежа крепко задумались. Они же как считали: топнут ножкой и все тут же засуетятся. Ан нет! Систему по хлопку не переделаешь. Нужна тяжелая и длительная работа. С корчеванием и сжиганием сорняков.

— Считаешь, что Ильич пойдет на смену приоритетов?

— Не хочет, но придется. Обновленцы на него крепко давят. Слишком уж Суслик по всем проехался. Мутит в ЦК, трясет своими ручками на трибуне, маразм из него так и прет. А какую чушь несет! У меня уши вянут. И своей классовой ненависти к будущим буржуям не скрывает. А это толстый намек на тонкие обстоятельства.

Скородумов сосредоточенно уставился на приятеля:

— Толик, а ты не боишься? Эта чертова политика и не таких жрала пачками. Ильич, знаешь, тоже не добрый дядюшка. Законопатит туда, где суслики хрюкают. Насмотрелся я на их игры. Один другого стоит.

Мерзликин махнул рукой:

— Я все понимаю и потому ухожу в тень. На телевидение написал по собственному. Пока вон с МВД поработаю. Там побоятся тронуть.

— А что на это скажет куратор из Комитета по информации?

— Да ничего! Ухожу и оттуда.

Все за столом дружно выдохнули.

— Однако, новости сегодня! Ты вот так просто объявляешь, что уходишь в никуда и пропиваешь кучу денег? Тебе же квартиру задробят!

— Да пошли они! Своим умом всегда жил, своим и проживу.

Валентин с Семеном заметили нарочито спокойное лицо Анатолия и возмутились:

— Колись!

— Я тут начал статейки умные клепать. «Наука и жизнь», «Техника молодежи», «Вокруг света», «Знание — сила» и не побоюсь этого слова журнал «Мурзилка»!

Товарищи ошарашенно уставились на Мерзликина.

— Вот ты дал огня!

— Давно придумал?

— Но как ты…

— Уже есть, — Анатолий хитро прищурился и достал из кармана небольшую красную книжицу. — Член Союза Журналистов. Спасибо товарищу Кириленко. Делал для другого случая, но пригодилось.

— Ну ты жук!

Выпили за вновь приобретенного Страной Советов журналиста. Обмыли корочки и заказали кофе с мороженым. Больно оно приятно подходило к коньяку.

— За них так хорошо платят?

— Пока трудно сказать. Но на ближайшие полгода у меня еще есть проекты в МВД, возможно, в армии. Структуры тяжелые, но годные и трудоемкие. Им же не идеологией страну защищать потребуется, а честным словом технического прогресса. Буду потихоньку клепать статейки, осмотрюсь, а там и… Я же английский разговорный неплохо знаю, могу с бизнес немецкий переводить. Работу в Совмине завсегда найду. Чтобы там ни говорили, но тамошние руководители ценят нашего брата за практичность и незашоренность мышления.

Семен внимательно оглядел товарища:

— Цель?

— Ты, как всегда, ищешь подноготную.

— Потому что успел тебя немного изучить.

Мерзликин манерно поднес чашку кофе к губам и сделал глоток.

— Не вижу, братец, смысла вращаться на самом верху.

— Боишься глубоко упасть?

— И это тоже. Но больше не вижу существенной пользы. Они там деды упертые. Таких только пинками поворачивать. А мне бодаться каждый день надо?

Валентин живо поинтересовался:

— Тогда как мы сможем повернуть все это?

Все притихли:

— Помаленьку, потихоньку. Обновленцы скоро упрутся рогом в стену и начнут её исподволь ломать. Потому что сами такие же упертые бараны.

Алексей хмыкнул:

— Проходили в Перестройку. И что вышло?

— Здесь пока здание крепче. Выдержит. А потом они сами за ответами к нам придут.

— Я знал, что ты что-то задумал. Ты эти идеи и намерен продвигать в печати?

— Не только я и не только наши. Потребно вдохнуть свежие идеи во все слои общества. Не стоит считать «Совок» диким и необразованным. Здесь умных людей вагонами грузить. Но…требуется правильное направление их мыслей и приложения кипучей энергии.

Скородумов задумчиво кивнул:

— В принципе идея неплохая. Заодно наш Толик станет популярным и богатым.

— За статьи столько платят?

— Он ведь скоро книги издаст. Да?

— Ты знал!

— А за них в Союзе неплохо платят. И что-то мне подсказывает, что будут они зело популярны в народе.

Под это дело пропустили еще рюмочку. Но Ракитин не сдавался:

— Что с квартирой думаешь? Выгонят ведь с номенклатурной набережной!

— Пущай. Еще месяца три там спокойно проволыню.

— Хитрый. Можно и с женитьбой не спешить.