Рожденный под английским флагом

За короткое время зулусы стали одним из самых могущественных племен; занятая ими территория простиралась к востоку от Дракенсберга, в междуречье Понголы и Тугелы. Действовал Чака почти теми же методами, что и Чингис-хан. Соперников, могущих оказать его армии серьезное сопротивление, у него не было. Часть племен признавала его мощь и добровольно присоединялась к державе Чаки. Во время войны с соседями зулусы, уничтожая мужчин, захватывали женщин и скот. В результате почти каждый зулусский воин теперь имел несколько жен и стадо, достаточное для того, чтобы их прокормить, что привело к естественным последствиям. Численность зулусов и их стад стала быстро увеличиваться, что потребовало новых земель. Согнанные с места люди, бежавшие от безжалостных воинов Чаки, наводнили вельд. Те из них, что были сильнее, набрасывались на своих соседей, с которыми обращались так же, как с ними зулусы, в результате чего многие местности обезлюдели. Некоторые искали cпасения на территории Капской колонии, но туда их не пускали. Другие прятались в горах Дракенберга или в пустыне Калахари.

Все это вошло в историю под названием мфекане – это слово на языке зулусов означает «перемалывание», и жертвами его за несколько лет стало около двух миллионов человек.

Район к северу от реки Валь тоже не избежал подобной участи. Родственные зулусам матабеле в 1822 году подняли мятеж против Чаки и под руководством вождя Мзиликази ушли на запад, поселившись в долине реки Марико, на безопасном, как им казалось, расстоянии от зулусов. Для народа сото, их соседей, они представляли угрозу не меньшую, чем для своих соседей Чака.

В результате заговора в 1828 году Чака был убит (некоторые его поступки наводят на мысль о некоторой его психической неадекватности, что в значительное степени и послужило причиной заговора). Королем зулусов стал его двоюродный брат Дингаан. Он унаследовал сильное государство; его прекрасно обученная и дисциплинированная армия составляла 50 тысяч воинов (у Мзиликази было 6 тысяч). Дингаан не обладал военными и административными талантами Чаки, но по жестокости его превосходил. Причем, если Чака казнил людей за дело (другой вопрос – зачастую это дело могло быть довольно мелким), просто потому, что не признавал других методов наказания, то Дингаан действовал по принципу: бей своих, чтобы чужие боялись. Никто не мог чувствовать себя в безопасности, находясь рядом с ним – ни простой воин (Хаггард приписывает потомку Дингаана Кетчвайо слова: «Мои воины и мой скот прав не имеют», и Дингаан придерживался тех же взглядов), ни знатный индуна (военачальник) ни любая из его многочисленных жен. Не исключено, что именно Дингаан послужил для Райдера Хаггарда прототипом короля Твалы из романа «Копи царя Соломона»; правда, в отличие от могучего богатыря Твалы Дингаан был невысокого роста и довольно толстым.

Разведывательную экспедицию буров, ушедшую на север и достигшую горного хребта, названного Заутпансберг (перевести можно примерно как «посудина с солью»), возглавлял бур по фамилии Шольц. По счастливой случайности экспедиция не встретилась с отрядами Мзиликази и принесла в Капскую колонию известия о прекрасных, обширных, свободных от населения землях с высокой сладкой травой.

Третья экспедиция была самой интересной и о ней следует рассказать подробнее. Во-первызх, она была самой крупной. Разведывательная партия состояла из 21 мужчины, 1 женщины и множества цветных слуг. Все люди и имущество помещалось в 14 фургонах. Главой экспедиции был Питер Уйс из Уитенхейджа, и вел он своих людей по тропе, проложенной двумя годами ранее доктором Эндрью Смитом и ведшей к восточному берегу Наталя. Смит принес волнующие рассказы о Натале как о стране, которую орошают тысячи рек и ручьев и где с небольшими усилиями можно устроить фермы. Сопровождавший его бур Виллем Берг был еще более восторжен и постоянно говорил всем, что никогда не видел более прекрасной страны. Поэтому Наталь рассматривался как наиболее перспективное место для переселения. Ожидания оправдались. У подножия Драконовых гор лежала страна, прекрасная, как недавно политый цветущий сад, каждый клочок которой был действительно так плодороден, как это описывал Смит. «Только рай может быть прекраснее!» – восклицал потрясенный Питер Уйс.