Рожденный ползать, освободите взлетную полосу! часть 2

Я расскажу, а ты выбирай.

8.

Придет февраль, когда ты решишься на путешествие. Поедешь, конечно, на поезде, чтобы, постепенно приближаясь, репетировать, как высадишься одиноким десантом в незнакомом городке, где зимой влажно и слякотно, как будешь бродить долго, рассматривая место ее обитания, кружить по ДОСам возле их дома - и ждать, ждать когда она выйдет - а кто тебе сказал, что она выйдет? - но вдруг... И тогда сердце заколотится как в первый раз, и ты пойдешь медленно наперерез, и скажешь, подходя, - ... И как она вздрогнет и остановится, как повернет голову, и что скажет она, - вот вопрос всего второго тысячелетия, всех гор и пропастей, рек и пустынь, которые ты избороздил...

Но прежде ты выйдешь в Ленинграде и совершишь вояж по «Березкам» - тебе нужен подарок, а чеки Внешпосылторга жгут твою ляжку и уже идут слухи, что сеть «Березок» закрывается, народ бегает, скупая все, спекулянты у дверей просят продать один к трем и злобно кричат в спину, - давай-давай, жмись, все, что нажито непосильным трудом, все пропадет! И где-то на самом краю города, на берегу залива в хмурый февральский полдень ты найдешь еще не до конца разграбленную «Березку», и на втором этаже в парфюмерном отделе, когда продавщица предложит тебе желтую Шанель и фиолетовый Пойзон - вот лучший подарок для девушки, молодой человек, - тебя вдруг знакомо жестко возьмут за локоть...

Если ситуация в жизни выстраивается так, словно это не жизнь, а рассказ, где все подогнано автором, то стоит ли удивляться художественной логике этой жизни? Но, тем не менее...

- Товарищ майор? - обернувшись, удивился бывший борттехник, и тут же поправился, взглянув на погоны: - Извините, товарищ подполковник, поздравляю...- А взгляд уже прыгнул через погон, забегал вокруг, ища...

- Да не дергайся, нет ее здесь, - усмехнулся подполковник, довольный произведенным впечатлением. - Пойдем в буфет, посидим, накатим. И кто мне теперь докажет, что судьбы нет? Я чувствовал, когда входил, чувствовал непонятно что, ознобом по хребту...

В буфете было пусто. Сели за столик.

- Молодец, - сказал подполковник, наливая. - Я знал, что ты появишься. Скажи, что не к нам пробирался, - не поверю. Да и какой бы ты мужик был, если бы все забыл, оставил в прошлом. А может, ты отложенную партию ехал доигрывать? Я ведь ее сотни раз анализировал и понял - если черные играют без ошибок, они выигрывают. Преимущество, конечно, мизерное, но ты же у нас никогда не ошибался, не так ли? А это значит, я сдаюсь, и выплачиваю тебе твою штуку чеков. Обменяешь сейчас у входа, вот тебе и три тысячи - «Запорожец» купишь, в сад ездить. А своих добавишь - так и целые «Жигули». Опять же в сад. Что еще нужно, чтобы спокойно встретить старость? - засмеялся подполковник.

Борттехник замотал головой, оттолкнул пачку, перетянутую резинкой:

- Без игры не принимаю. Если не хочешь доигрывать, предлагаю ничью.

- Не может у нас быть ничьей, разве ты еще не понял? Либо я, либо ты, и это притом, что я тебя нежно люблю, старший лейтенант. Настолько нежно, что сам тогда полетел тебя спасать, - очень уж у нее глаза безумные были. Но она не раскололась и по сей день. Да я и не пытал особенно, - люблю, понимаешь, по-честному играть. Только в тот день точно понял - а до этого просто чуял! - что ты мой партнер не только по шахматам. Нет, можешь даже не возражать, зря не врать, я не требую. Играли честно, каждый по своим правилам, просто заранее не договорились. И везде у нас ничья. Я ведь летел тогда и думал грешным делом - бог сейчас выберет. А кого - черт его знает, как-то под ложечкой щемило. А когда он не выбрал, - ох, и молилась она за нас, наверное! - то я взял командование на себя. Ну не удержался, извини: тебя - в профилакторий, а ее увез. Все равно так должно было быть, - чтобы без лишних мучений, без иллюзий... Бог теперь помог - столкнул нас здесь, остановил тебя на подступах. Здесь и останься, прошу тебя. Зачем ворошить? У нас все хорошо. Перевожусь на Камчатку, буду замкомполка. В академию через годик. А она уже на шестом месяце... Ну-ну-ну, вот только не надо необоснованных предположений - даже не думай. (Я и не думаю, - промямлил борттехник, волнуясь и краснея.) И не оправдывайся, мне от тебя покаяний не нужно. Ты только одно скажи - у вас до меня началось, или после?

- До, - быстро сказал борттехник еще тогда заготовленную ложь. И добавил: - А с тобой и закончилось.

Подполковник покачал головой, глядя насмешливо прямо в глаза:

- Вот и хорошо. С одной стороны - ты был первым. А с другой - я победил.

Они еще долго говорили, - опустели две бутылки, стемнело за окном - и они смотрели друг на друга так же, как тогда, в первую свою партию, они вспоминали, вспоминали, - но уже мимо главной темы.