Рожденный ползать, освободите взлетную полосу! часть 2

- Где, черт побери, моя кассета, - орет он, шаря в пыльном ящике, - куда она делась - вот тут лежала каких-то пятнадцать лет назад! Да не мог я ее стереть! Я же ее там записал! Ты права, тогда я смеялся над этими лилипутскими голосами, а теперь мне нужно их послушать! Там у меня запись наших переговоров с бортового магнитофона, с проволоки, - когда мы е... когда мы посыпались! - уж ее-то я не мог, там звук моего пулемета! Как загрохотал мой грозный пулемет, о, как он грохотал! - как поезд ночью на бешеном перегоне, этот огненный состав пуль... И где теперь все это, я спрашиваю, и что теперь делать?!

Делать больше нечего, искать больше негде. Особенно, если учесть, что совсем другой вариант жизни вырос, возмужал и состарился за эти годы. А тот ушел далеко в сторону - как забытая комета с длинным периодом, с ее очень эллиптической орбитой, настолько эллиптической, что мнилась параболической, улетающей в никуда, в навсегда. Но вдруг, спустя века, она вновь засияла на твоем темном небосклоне, увеличиваясь каждый вечер, каждую ночь. Она возвращается, а это значит, цикл завершается, и сны становятся все ярче, и однажды, когда Марс, твой настоящий бог, приблизится к Земле вплотную, когда его красная капля будет каждую ночь гореть на западе, - вот тогда, в летящем сквозь летнюю ночь поезде, в плацкартном вагоне, на боковой полке возле туалета ты напишешь за ночь сценарий своей будущей вечной жизни, которую выбираешь. Сумрачный вагон летит, громыхая, шарахаясь от черных деревьев - не поезд, а летучий голландец железных дорог, и чай в стаканах с подстаканниками еще дымится на столиках, ложечки дребезжат, но нет уже никого (девочку-то спящую внизу оставьте, я не трону ее - это же муза!), только скорость, ночь, ветер - и воспаленная луна летит, не отставая, прямо возле окна, и, щурясь, читает по слогам трясущиеся каракули, которые ты чертишь на мятых листочках.

И что же ты чертишь там? Какую-то глупость, чушь собачью - вовсе не сравнимую с твоими дифференциалами и интегралами, божественной партитурой для божественного оркестра, - но разве формулы твои что-то значат сейчас, когда отпущенный тебе отпуск, растянувшись почти на двадцать лет, закончился, и пора возвращаться, потому что там пусто без тебя, и ты, оказывается, пуст без этого бледного неба и пыльной жары, без рева двигателей, скорости и захода на боевой, без горькой сигареты в трясущихся пальцах, жгучей сладости спирта, без полуденной тишины и печного жара стоянки, - и особенно - без хруста камней под ее легкими ногами, стука в дверь и ответного стука твоего сердца, торопливого шепота и блеска глаз во мраке грузовой кабины, без ее пальцев на твоих губах... Все это ждет тебя, как остановленный кадр - кивни только главному киномеханику, - и в шорохе и треске эфира оживут голоса, и высохшая пленка побежит, - и сквозь ливень царапин вспыхнет белое солнце, мелькнут ее коленки, ее улыбка, взмах ее ладошки, закрывающей экран, - и появится мерцающее название фильма, диагноз твоей неизлечимой болезни:

ВОЙНА, ЛЮБОВЬ МОЯ.

И. Фролов

***

Радио-этюды

Недавно заглянул на вышку к диспетчерам, спасибо за работу их нелегкую сказать. Уютное это место. Смену они уже сворачивали, «дичи» в небе над KDTO не наблюдалось и нашлось время обменяться профессиональными байками (затертыми и не очень). Наиболее задушевные представляю вашему вниманию.

Равенство

В жаркий летний день на 10 тысячах футов бодро стучит маленьким движком «полетаный» Пайпер Эрроу. Набор такой «взрослой» высоты занял с полчаса, причем на последнюю «штуку» футов ушло минут двадцать. Пилотская нирвана была грубо прервана указанием диспетчера Центра немедленно набрать 11 тысяч во избежание «траффика». Далее диалог.

Пилот (П): Вы это серъезно? (а то как же...) Я ж 11 займу только через 10 - 20 минут.

Диспетчер (Д): (чешет репу) А сколько надо чтобы снизиться на 9, а потом обратно на 10?

П: А... примерно столько же.

Д: (!засада! и тяжелый вздох) Вас понял, попробуем план Б. (лениво) Пайпер 207, держите коридор на 10-ти. (далее привычной для профи скороговоркой) Юнайтед Эйрлайнз 123, смена курса, новый курс 020. Американ 456, набор высоты прекратить, оставайтесь на 9, встречный траффик на 12 часов 10 миль на 10 тысячах - Пайпер. Транс Уорлд 789, ваш запрошенный маршрут отменен, правый разворот на курс 250, снижение прекратить на 11-ти. Делта 431....

Братство

Диспетчер порта неспешно беседует с пацаном-пилотом только-что вымученно «кинутой» на бетонку Сессны.

Д: Что там у тебя, вывозной сегодня?

П: Ну да. (полушопотом) Экзаменатор - зверь...

Д: Сильно волнуешься и страшно боишься?

П: Всяко..

Д: И правильно делаешь. (сочуственно) Какого ж ты хера, родной, вместо полосы на рулежку то приземлился?

Пятница

Полосы большого порта одновременно пользуют авиалинии и Национальная Гвардия. Диспетчер «разруливает» отбывающие борта.

Д: Ф-15 «Рафрайдер», рулежку разрешаю, следуете вторым номером за 767-ым Боингом.

Пилот «пятнашки»: (с вялым интересом) А куда идет 767-ой?

Д: (мечтательно) На Гаваи.... (злорадно) Но ВЫ следуете за ним только до старта!