Рожденный ползать, освободите взлетную полосу! часть 2

На учебном аэродроме шли занятия второго курса одного авиационно-технического училища (не стану уточнять какого, чтобы ненароком не обидеть другие АТУ ГА и избежать обвинений в национализме, расизме, фашизме и переходе улицы на красный сигнал светофора). Народ под бдительным наставническим присмотром бодро копошится на технике, кто-то откручивает то, что уже откручивается, кто-то прикручивает то, что еще прикручивается - все при деле, все заняты. И вдруг среди этой деловитой суеты один зоркий - как телескоп - препод замечает студента, который ничего не откручивает и не прикручивает.

Ходит себе у Як-40, раскапотированный АИ-25, двигатель турбореактивный, увлеченно рассматривает, даже вроде бормочет что-то. Сразу видно, интересуется человек, думает, такому и помочь сразу хочется, опытом поделиться.

Пошел зоркий преподаватель к студенту делиться:

- Обратил внимание, Вы очень внимательно двигатель изучаете. Подсказать что-нибудь?

- Да, преподаватель-джан, очень интересно! Полчаса уже хожу, смотрю, не понимаю - почему карбюратора нет?

***

Последнее Танго Бегемотика

«Я иногда скучаю по тем временам, когда летать было опаснее, чем заниматься сексом» (неизвестный)

Груженый под завязку транспортник оторвать от бетона непросто. Особенно, если этот транспортник носит имя «Бегемотик», и если наземники, «положа» на таблицы веса и центровки свою личную щедрость и казенные шланги, залили бензина по самые горлышки. Любит теперь Бегемотик этот бетон, как маму родную, обнимает его всеми лапами шасси и категорически отказывается быть самолетом.

Седой нахмурил лоб на индикаторы температуры цилиндров и улыбнулся в замороженные ужасом глаза второго пилота, который, хоть и будучи молодым зыбучим идиотом, все же понимал, что галопом бегущий навстречу край полосы при нулевой высоте - это плохо. Бортинженер с техногенной кличкой Ртуть слегка стронул с места рычаги шага винтов, тональность двигателей слегка изменилась и температура полезла вверх. Вверх же пополз и Бегемотик со своим деревянным от напряжения экипажем.

Рождество 1948 в Западном Берлине было голодным. Еще летом, сославшись на технические трудности, советские войска закрыли все наземные и водные пути в подконтрольные союзникам части города. Транспортная авиация взяла на себя задачи снабжения двухмиллионого населения, развернув операцию «Хавчик». И хотя транспортные самолеты и политические амбиции исторически несовместимы (на конец 48-го в Берлине все равно жрать было практически нечего), поток бортов с интервалами в 3 минуты помог городу избежать голодного бунта.

Экипаж Бегемотика попал в жернова «Хавчика» совершенно случайно. В молодости этот Си 87 (переделанный из «Либерейтора» транспортник) гонял товарняк через Гималаи из Индии в Китай, за что неоднократно бывал отмудохан Господом Богом, а также сантоистами, маоистами и другими местными еретиками. Перекошенный в «банан» фюзеляж, мятая льдом и пулями обшивка окончательно похерили и без того незавидные летные качества - «Бегемотик» нес службу в качестве своеобразной гаупвахты. На самолет «попадали» разного рода проблемные персонажи из летного состава. Седой, умница-правак и Ртуть просто одновременно оказались независимо друг от друга в неуютном месте в недобрый час, и были определены на Бегемотик срочностью груза и росчерком пера. Тело радиста, источающее разного рода экзотические запахи, было отгружено на борт незадолго до вылета. Имени тела никто так и не узнал в силу его (тела) общей невменяемости. Седой сделал мысленное предположение о кондиции ожидаемого вторым номером штурмана и тихо ужаснулся, хотя штурмана они так и не получили.

После запуска двигателей правак весь засветился нездоровым энтузиазмом, и сжалившись, Седой «на пробу» отдал ему рулежку. С минуту спокойно понаблюдав за попытками озверевшего вдруг Бегемотика нашинковать винтами салат из хаотически бегающих вокруг людей со шлангами, забрал управление себе. Насовсем - правак явно был склонен к массовому членовредительству. Сейчас же, вспомнив недавний взлет, состоявшийся в силу явного перегруза топливом на чистом авантюризме, Седой решил, что тот таки знал что делал. Дать пацану второй шанс? Воображение быстро нарисовало наиболее вероятный результат - обугленная воронка в земле, из которой печальные немецкие дети выковыривают мятые коробки с продуктами. Дудки, береженого бог бережет, лучше уж пусть этот улыбчивый маньяк насилует радио.

Седой слыл в летающем сообществе живой легендой. Начал он скромно - возил почту в открытых бипланах сразу после первой войны, попутно помогая Элрею Джеппесену рисовать его первые схемы трасс и визуальных приводов. Со временем Элрей втихую сделал на этих схемах немалые деньги, а Седой ушел летать в ТВА.