Рожденный ползать, освободите взлетную полосу! часть 2

Кадый день все экипажи отправлялись к своим самолетам, открывали рампы, и десантура принималась закатывать-выкатывать свои БМДшки, стараясь делать это максимально быстро. При этом, правда, перебили немало припольных плафонов, но серьезных повреждений удалось избежать. Мы каждое утро осведомлялись у начальников, получая стандартный ответ: "Быть в готовности", значит, сидеть и ждать. Проводили время как могли, тусовались у местных ПДСников, которых я знал, играли в раздолбаный биллиард в профилактории или просто уходили на спортгородок, где усевшись в самом отдаленном уголке, резались в "тыщщу" или расписывали пульку. Однажды, правда, когда наши авиационные начальники приобрели уж совсем саблезубый вид, мы вытащили свою радиостанцию на поле перед самолетами и развернули ее в варианте с антенной бегущей волны. Так как антенна при этом была длинной 60 метров, то летчики впечатлились. Особый колорит этой картине придавали художественно разложеные вокруг радистанции автоматы, РД, грузовые контейнера и прочие причандалы, и от нас отстали совсем. И потекли однообразные дни....

Но над всем этим незримо витал какой-то тревожных дух, все было как-то по-другому, и лишь позднее я понял, что это была обстановка ожидания. Ожидания того, что в любой момент раздастся сигнал тревоги и завертится, забегает, и начнет раскручиваться согласно планов и карт, и тебе придется прыгать на кабульский аэродром, и кто его знает, что оно будет. Поначалу это ощущение было сильным, но потом становилось слабее, слабее, и наконец.... Наконец раздалась команда: Вылет домой через два часа! И действительно, через два часа мы взлетели, и еще через три часа были дома. Так закончилась наша эпопея. Это было в феврале 1989 года, вот почему я так хорошо помню дату вывода наших войск из Афгана.

А при чем же здесь облака, спросите вы? Все это всплыло в памяти, зацепившись за слово "градиент" и картину бескрайней равнины ослепительно белых облаков, когда ты стоишь на краю открытой рампы, и ноги подгибаются от веса навешанного на тебя. Внезапно громадная туша самолета начинает кренится на борт и опускает нос, уходя в глубокую спираль, и как будто кто-то разом снимает с твоих плеч вес всего оружия и снаряжения, невольно чуствуешь холодок в животе и на всякий случай покрепче вцепляешься в поручни. Самолет продолжает валиться вниз, следуя громадной невидимой спирали, и обернувшись, я с удивлением вижу всю грузовую кабину под углом, которого я никогда раньше не видел, и напряженное лицо АДОшника, который сидит в своем кресле полностью пристегнутый и смотрит на нас. Поворачиваюсь обратно к рампе лицом, все-таки чувствуешь себя лучше, обрез рампы - вот он, два шага и ты снаружи. В это время самолет входит в облака, и весь мир сразу становиться тусклее. Но зато ты можешь видеть неописуемую по красоте картину, ибо за самолетом в облаках остаются два соприкасающихся круглых туннеля чистого воздуха, дымчатые края которых закручиваются навстречу друг другу, и через этот туннель ты в течении нескольких секунд продолжаешь видеть ослепительно сине-голубое небо с высверками белизны облаков на его краях. Все это длиться лишь пару секунд, затем вокруг становится серо и влажно, и лишь в твоей памяти навсегда останется эта картина. Неожиданно самолет начинает выравниваться, тебя вжимает в пол, вся амуниция становиться тяжелее, и тебе очень хочется сесть на пол, чтобы снять с плеч этот груз. Но нельзя, почти сразу после выравнивания сипло вопит сирена, зеленые фонари, и выпустив своих троих ребят, ты сам шагаешь с обреза вслед за ними...

***

ПОДСЛУШАННЫЙ РАЗГОВОР

Захожу как-то доложить инженеру по АХР о проделанной работе и застаю, как он кладет трубку и сползает под стол. Спрашиваю: "В чем дело, Васильич?", получаю процитированный подслушанный телефонный разговор(в трех кабинетах стояли параллельные телефоны, на звонок снимали все, слушали, кого спрашивают, потом неопрошенные клали трубки):

Начальник авиатехбазы(АТБ) - начальнику вертолетного участка(ВУ):

- Стефан Иванович, у тебя сколько машин в док-ангаре?

- Семь, Анатолий Михайлович.

- Как семь?!! У тебя же в док, даже если лопасти поснимать, больше шести вертолетов не влезет!!

- Так вы же не спросили, сколько вертолетов, а сколько машин. Пять вертолетов, ЗиЛ-летучка и "Запорожец" Беленького.

- А что там делает "Запорожец" Беленького?!

- Смена двигателя*.

* Для неавиаторов: В авиации после определенной наработки двигатель снимают и заменяют новым или отремонтированным, а снятый отправляют в капремонт на соответствующий завод. Для Ка-26 наработка до замены нового двигателя - 750 часов, ремонтного - 500 часов. Инженер Беленький гонял свой "Запорожец" на дармовом авиационном 91-м бензине и года за полтора-два спалил поршня, кольца и гильзы цилиндров, так что полной смены двигателя не было, а вот капремонт(замена ЦПГ) была. А в доке Запор был потому, что удобно было тельфером, предназначенным для смены двигателей на Ка-26, приподнять зад и вытащить мотор для переборки.

***