Рожденный ползать, освободите взлетную полосу

Вскоре из НИИ ВВС прибыл летчик-испытатель капитан Голофастов. Опробовав мотор на земле, он вырулил на взлетную полосу и начал разбег. Все нетерпеливо ждали отрыва от земли, и никто не предполагал, что "кобра" без пушки и пулеметов имеет предельно заднюю центровку. Даже со стандартным вооружением (особенно после израсходования боекомплекта) машина порой срывалась в штопор. Об этом узнали позднее, а пока Голофастов аккуратно оторвал самолет от земли и начал постепенно набирать высоту. И вдруг на развороте случилась беда - неожиданно сдал двигатель. Ситуация оказалась критической. Однако опытный летчик-испытатель сумел посадить самолет на небольшую заснеженную поляну в лесу в полутора километрах от аэродрома. К счастью, пилот и машина не пострадали. Но история беспаспортной "кобры" на этом не закончилась. Выяснилось, что по договору союзники должны были на каждую партию истребителей Р-39 давать полный комплект запчастей. Ящик со старой, уже списанной "Аэрокоброй", разобранной на запчасти, и следовательно, без вооружения и документации, каким-то образом обогнал основную партию самолетов и пришел к нам первым. Ни техники, ни летчик не предполагали, что перед ними не боевой самолет, а просто комплект запчастей. Для них главным было быстрее восстановить машину и дать ее фронту. То, что они смогли сделать в данной ситуации, лишний раз говорит об их высоком мастерстве и энтузиазме.

Как сложилась судьба Смолярова? Он прошел всю войну, стал кавалером ордена Почетного легиона. Ныне ветеран трудится в авиационной промышленности.

Виктор Бакурский.

***

СЛУЧАЙ В ГОСТИНИЦЕ

Конечная остановка автобуса, киоск с сигаретами, фруктовыми водами в пыльных пластиковых бутылках и презервативами «С ароматом тропических фруктов». Линялые этикетки, давно выгоревшие на солнце старые газеты. Пыль, скука, окурки. Бетонный забор с обколотыми краями, железные ворота с красными звездами на створках.

Это гарнизон.

Неважно, какая часть находится за воротами: танкисты, летчики, пехота. Неважно, в какой военный округ вы приехали - в Приарбатский или, наоборот, в Забайкальский - всё строго единообразно.

КПП с перекошенной, когда-то хромированной, вертушкой, за ним - асфальтовая дорожка. Вдоль дорожки - наглядная агитация, она тоже всегда одинаковая. Петр Великий, Суворов, Кутузов, Жуков, ну, кто-нибудь еще по специальности, в зависимости от рода войск. Портреты на щитах - дембельский аккорд какого-то доисторического воина, стихийного последователя грузинского примитивиста Пиросмани. Лики военачальников лишены естественных человеческих пропорций и выглядят диковато. К каждой проверке стенды подкрашивают солдаты с еще более скромными художественными способностями, отчего Петр становится похожим на Филиппа Киркорова с подведенными, как у педераста, глазами, Кутузов опознается исключительно по повязке, а маршал Жуков - по гордой осанке и орденам.

Унылые штабные здания в стиле позднего сталинизма, столовые, насквозь пропахшие тушеной капустой и комбижиром, плац с потрескавшимся асфальтом, заросший травой спортгородок и - гостиница.

Военная гостиница! Между ней и Домом офицеров обыкновенно пролегает гарнизонная Тверская, Невский, а может, Крещатик или даже Бродвей. Днем здесь гуляют молодые мамы с детьми и собаками, а после окончания рабочего дня, как и положено, начинается ночная жизнь.

Куда бы советского офицера ни заносила служба, он знал, что всегда найдет место, где можно будет переночевать, выпить в буфете стакан мутно-рыжего чая, а то и бутылку пива, с которой предусмотрительно содрана этикетка, и съесть кусок холодной жареной рыбы неизвестной породы. В любом гарнизонном буфете всегда можно было найти такую рыбу. Вообще, меня поражало количество этой рыбы, где ее ловили, и почему считалось совершенно необходимым кормить военнослужащих этой рыбой - тайна. Советской армии больше нет, и тайна навсегда осталась нераскрытой.

Все гостиницы - одинаковы. На первом этаже - буфет, гладилка и номера поплоше, для командированных, тех, кто приехал на день-два. На втором - номера для народа посолидней: старших офицеров, ожидающих, когда освободится квартира в ДОС-е, проверяющих и доработчиков. Здесь и мебель получше, и кровати не такие продавленные. А еще - «генеральский» номер. Впрочем, за отсутствием генералов туда пускают на постой и подполковников, не запятнавших свой моральный облик. В таком номере есть кресло, сервант с дешевой посудой и маленький телевизор, показывающий две программы. В «генеральском» номере также есть туалет, что является несомненным преимуществом. Остальные жильцы по утрам демократично занимают очередь к удобствам коридорного типа. Собственно туалет, душ и умывальники находятся в одном помещении, что поначалу вызывает у непривычного человека некоторую растерянность. Потом, конечно, привыкают. Армейский быт суров, но справедлив. Зубные щетки и мыльницы кладут рядом с туалетной бумагой, а полотенца вешают на двери кабинок. Горячей воды нет ни в генеральских, ни в лейтенантских номерах. Почти никогда.