Рождественская карусель

Правый профиль - тоже ангел, но падший и проклятый. Темный ангел, исполненный горечи и злобы ко всему сущему, находящий жестокую радость в том, чтобы делать других сопричастными его несчастью.

Таков Шон: он может быть и ангелом, и демоном. Сейчас он нежен и заботлив, а в следующий миг - опасен и враждебен, как воплощение зла. Добро и зло сменяют в нем друг друга, словно в калейдоскопе, и она не в силах угадать, какой Шон предстанет перед ней в следующую секунду.

- Мне вы не верите, так поверьте собственным ушам!

Гневным движением он столкнул телефон ей на колени и прислонился к столу, засунув руки глубоко в карманы. Лия колебалась, не понимая, чего он от нее хочет.

- Ну! - поторопил он ее. - Вы хотели позвонить? Валяйте, звоните!

Лия робко протянула руку к телефонной трубке, не веря, что Шон и вправду позволит ей набрать номер.

Но, едва подняв трубку, она поняла, зачем Шон принес ее сюда и что хотел ей доказать.

Телефон молчал. В трубке не слышно было даже потрескивания - глухая, мертвая тишина.

- Телефон перестал работать еще до того, как погас свет, - бесстрастно сообщил Шон. - К счастью, прежде, чем это случилось, я успел дозвониться до врача.

Он сухо, иронически усмехнулся.

- Если помните, телефон зазвонил как раз тогда, когда вы упали в обморок. Автоответчик принял сообщение от Пита: он, понимаете ли, слишком поздно вспомнил, что у Энни теперь другая машина.

Нет, это было уж слишком! Сперва поверить лжи Шона, смириться с тем, что в коттедже нет телефона и связаться с матерью ей не удастся. Потом узнать, что телефон все-таки есть. И в довершение всего убедиться, что телефон, хотя и есть, бесполезен. Господи, что же будет с мамой?!

При этой мысли глаза Лии наполнились слезами, и она подняла руку, чтобы смахнуть с лица предательское свидетельство слабости.

- Лия, послушайте.., ну не все же так плохо! Аметистовые глаза ее вспыхнули гневом.

- Не все так плохо? - вскричала она. - Да вы хоть понимаете, что вы натворили? Можете себе представить?..

Шон вскинул голову, недобро сощурился, но Лия успела разглядеть в его глазах проблеск подлинной тревоги.

Мстительная радость охватила ее. Наконец-то она пробила его броню, нанесла удар его самоуверенности! Пусть непогрешимый Шон Галлахер узнает, что и он способен ошибаться!

- Вы знаете, куда я ехала, когда встретилась с вами? К вашему сведению, я ехала домой, к маме. Поскольку я так и не появилась, она, наверно, позвонила мне в Лондон, потом Энди, потом начала обзванивать подруг... И, разумеется, никто ничего не знает! Вы представляете, что с ней сейчас творится? И, главное, именно сейчас, когда ей и без того тяжело, я нужна ей, как никогда...

Она остановилась, чтобы перевести дух, и в этот миг в ее тираду ворвались негромкие слова Шона:

- Я ей позвонил.

- Что вы сделали?

Нет, слух ее не подвел. Она все расслышала правильно.

- Позвонил вашей матери. Сразу после разговора с врачом. Нашел у вас в сумке записную книжку, позвонил ей и сказал, что вы здесь и в безопасности.

Возможно, "безопасность" - не совсем подходящее слово, когда речь идет о Шоне Галлахере. Но сейчас Лия об этом не думала.

- Вы ей позвонили! - Она просияла. Слезы мгновенно высохли, горе и гнев рассеялись, словно туман при восходе солнца. - Чудесно! Спасибо вам, Шон! - Не думая, что делает, она вскочила и крепко обняла его. - Огромное вам спасибо! И звонко чмокнула его в щеку.

Этот чисто инстинктивный поцелуй, жест благодарности и облегчения, застал Шона врасплох. На долю секунды он застыл, как статуя, глядя ей в лицо странным, остекленевшим взором.

Но не успела Лия отстраниться, как Шон вышел из транса и начал действовать с быстротой и силой, каких она от него не ожидала. Миг - и сильные руки сжали ее в объятиях, не оставляя надежды на побег, а требовательные мужские губы впились в рот яростным поцелуем.

На несколько секунд сознание Лии раздвоилось. Одна часть ее души приветствовала бурную страсть Шона; другая же отчаянно, всеми силами боролась с пламенной жаждой, грозящей поглотить ее целиком.

Но жажда победила рассудок. Обвив руками шею Шона, Лия призывно приоткрыла губы, и языки их сплелись. Теперь уже она прижимала его к себе, она перебирала пальцами его темные волосы, склоняя его голову все ниже и ниже.

Голубая футболка задралась, и ничто не мешало ему скользить ладонями по ее животу и бедрам, с наслаждением ощущая нежную кожу.

Тихими стонами она побуждала его продолжать. Эти прикосновения рождали в ней необыкновенное, неведомое прежде наслаждение. Вот она прижалась к Шону, словно хотела влиться в него, сплавиться с ним в единое существо. Руки его скользнули под футболку, выше, ближе...

Но внезапно близость их прервалась. Шон отпустил ее так неожиданно, что Лия упала бы, если бы не обнимала его за шею. В следующий миг он резко отступил, и Лия, обессиленная, тряпичной куклой упала в кресло.