Рождественская песнь в прозе (пер. Пушешников)

Дверь своей комнаты Скруджъ не затворялъ, чтобы имть возможность постоянно наблюдать за своимъ помощникомъ, переписывавшимъ письма въ маленькой, угрюмой и сырой каморк рядомъ. Невеликъ былъ огонекъ въ камин Скруджа, а у писца онъ былъ и того меньше: подкинуть угля нельзя было, — Скруджъ держалъ угольный ящикъ въ своей комнат. Какъ только писецъ брался за лопатку, Скруджъ останавливалъ его замчаніемъ, что имъ, кажется, придется скоро разстаться. И писецъ закуталъ шею своимъ блымъ шарфомъ и попытался было согрться у свчки, въ чемъ, однако, не имя пылкаго воображенія, потерплъ неудачу.

— Съ праздникомъ, дядя, съ радостью! Дай вамъ Богъ всхъ благъ земныхъ! — раздался чей-то веселый голосъ.

То крикнулъ племянникъ Скруджа, такъ внезапно бросившійся ему на шею, что Скруджъ только тутъ замтилъ его появленіе.

— Гм!.. — отозвался Скруджъ. — Вздоръ!

Племянникъ такъ разгорячился отъ быстрой ходьбы на морозу и туману, что его красивое лицо пылало, глаза искрллись, и отъ дыханія шелъ паръ.

— Это Рождество-то вздоръ, дядя? — воскликнулъ онъ. — Вы, конечно, шутите?

— Нисколько, — сказалъ Скруджъ. — Съ радостью! Какое ты имешь право радоваться? Какое основаніе?

— Но тогда, — весело возразилъ племянникъ, — какое право имете вы быть печальнымъ? Какое основаніе имете вы быть мрачнымъ? Вы достаточно богаты.

Скруджъ, не найдясь, что отвтить, повторилъ только: «Гм!.. Вздоръ!»

— Не сердитесь, дядя! — сказалъ племянникъ.

— Какъ же мн не сердиться? — отозвался дядя, — когда я живу среди такихъ дураковъ, какъ ты? Съ радостью, съ Рождествомъ! Отстань ты отъ меня со своимъ Рождествомъ! Что такое для тебя Рождество, какъ не время расплаты по счетамъ при совершенно пустомъ карман, какъ не день, когда, ты вдругъ вспоминаешь, что постарлъ еще на годъ и не сдлался богаче ни на іоту, какъ не срокъ подвести балансы и найти во всхъ графахъ, за вс двенадцать мсяцевъ дефицить? Будь моя воля, — продолжалъ Скруджъ, съ негодованіемъ, — я бы каждаго идіота, бгающаго съ подобными поздравленіями, сварилъ бы вмст съ его рождественскимъ пуддингомъ и воткнулъ бы въ его могилу остролистовый колъ! Непремнно бы такъ и сдлалъ!

— Дядя! — возразиль племянникъ.

— Племянникъ! — перебилъ его Скруджъ строго, — справляй Рождество по-своему, а мн позволь справлять его, какъ мн хочется.

— Справлять! — воскликнулъ племянникъ. — Но вдь вы его совсмъ не справляете!

— Ну, такъ и позволь мн совсмъ не справлять его, — сказахъ Скруджъ. — А ты справляй себ на здоровье! Много пользы извлекъ ты изъ этихъ празднованій!

— Могъ бы извлечь, — отозвался племянникъ, — но смю сказать, что я никогда не стремился къ этому. Я только всегда былъ убжденъ, всегда думалъ, что Рождество, помимо священныхъ воспоминаній, если только можно отдлить отъ него эти воспоминанія — есть время хорошее, — время добра, всепрощенія, милосердія, радости, единственное время во всемъ году, когда кажется, что широко раскрыто каждое сердце, когда считаютъ каждаго, даже стоящаго ниже себя, равноправнымъ спутникомъ по дорог къ могил, а не существомъ иной породы, которому подобаетъ итти другимъ путемъ. И поэтому, дядя, я врю, что Рождество, которое не принесло мн еще ни полушки, все-таки принесло и будетъ приносить много пользы, и говорю; да, благословить его Богъ!

Писецъ въ своей сырой каморк не выдержалъ и зааплодировалъ, но спохватился и сталъ мшать уголья въ камин, при чемъ погасилъ въ немъ и послднюю слабую искру.

— Еще оденъ звукъ, — сказалъ Скруджъ, — и вы отпразднуете ваше Рождество потерявъ мсто. — Вы выдающійся ораторъ, сэръ, — прибавилъ онъ, обращаясь къ племяннику. — Удивляюсь, почему, вы не въ парламент.

— Не гнвайтесь, дядя! Слушайте, приходите къ намъ завтра обдать.

Скруджъ, въ отвтъ на это, послалъ его къ чорту.

— Да что съ вами? — воскликнулъ племянникъ. — За что вы сердитесь на меня?

— Зачмъ ты женился? — сказалъ Скруджъ.

— Потому что влюбился.

— Потому что влюбился! — проворчалъ Скруджъ ткимъ тономъ, точно это было еще боле нелпо, чмъ поздравленіе съ праздникомъ. — До свиданья!

— Дядя, но вы вдь и до моей женитьбы никогда не заглядывали ко мн. Почему же вы ссылаетесь на это теперь?

— До свиданья! — сказалъ Скруджъ.

— Но, ндь мн ничего не надо отъ васъ, я ничего у васъ не прошу, — почему же мы не можемъ быть друзьями?

— До свиданья! — повторилъ Скруджъ.

— Мн отъ всей души жаль, что вы такъ упрямы. Между нами никогда не было никакой ссоры, виновникомъ которой являлся бы я. Ради праздника я и теперь протянулъ вамъ руку и сохраню праздничное настроеніе до конца. Съ праздникомъ, дядя, съ праздникомъ!

— До свиданья! — сказалъ Скруджъ.

— И съ счастливымъ новымъ годомъ!

— До свиданья! — сказалъ Скруджъ.

Однако племянникъ вышелъ изъ конторы, такъ и не сказавъ ему ни единаго непріятнаго слова. Въ дверяхъ онъ остановился, чтобы поздравить и писца, который, хотч и окоченелъ, былъ все-таки тепле Скруджа и сердечно отозвался на привтствіе.

— Воть еще такой же умникъ, — проговорилъ Скруджъ, услыша это, — господинъ съ жалюваніемъ въ пятнадцать шиллинговъ въ недлю, съ супругой, дтками, радующійся праздникамъ! Я, кажется, переселюсь въ Бедламъ!