Рождественские сказки

— Потому что Луна, молодой человек, — самая спокойная из всех планет!.. Во-первых, она — постоянна в своем изображении. Тысячи лет мы видим лишь один её лик. Во-вторых, на ней никогда не бывает извержений вулканов или землетрясений. А все эти кратеры, — не что иное, как города! Он рассмеялся радостным смехом: — Я наблюдал в подзорную трубу и понял их устройство!.. Демократия, юноша! Настоящая власть демоса, то есть народа!.. Ах, какие же счастливые граждане, эти луняне!.. И с какой радостью они примут нас в свое общество!..

Тимка не стал с ним спорить. Говорить с Афанасием Егоровичем о Луне с точки зрения современного человека было совершенно бесполезно.

Но тот, хитро сощурившись, вдруг спросил шепотом:

— Хотите взглянуть на Карету?..

Тимка снова не знал, как отказаться. Изобретатель начал тихо уговаривать:

— Это совсем рядом-с, в парке… Пойдемте, сударь… Я вижу, вы понимаете меня! — Он уважительно предположил: — Наверно, вы — студент философии!

«Оборжаться!..» — подумал Тимка.

— Ладно, — согласился он, чувствуя, что иначе не избавится от общества странного человека. — Только ненадолго. У меня дела.

— Лишь одним глазком — и вы не сможете отказаться! — он схватил Тимку за локоть. — Пора!

…Безумный изобретатель привел Тимку в парк к белоснежной ротонде на краю довольно глубокого оврага. В беседке никого не оказалось.

На дне оврага грудой были навалены сосновые ветки. Афанасий Егорович принялся торопливо растаскивать их. Тимка, пожав плечами, отодвинул учителя в сторону и в минуту раскидал завал. Тут-то Карета и открылась…

Повозка была без колес, с большущими стрекозиными крыльями — двумя каркасами, обтянутыми белым шелком. На крыше пузырился парус. А над ним бился на ветру розовый флаг с подробным изображением полной луны в окруженьи золотых лучей. По-видимому, это означало — торжество счастья.

Тимка заглянул внутрь и увидел, что мест в ней куда больше, чем можно было предположить снаружи: изнутри она напоминала вагон электрички!..

— Это как же?.. — поразился Тимка.

— Закон Несуразности… — улыбнулся математик. — Когда-нибудь его откроют заново. Но уже без меня… Я родился в столь непросвещенном веке, что подобные открытия оканчиваются закрытием на засов их создателя!..

— Оборжаться! — воскликнул Тимка. Он ничего не понимал во всем этом, но зрелище было сногшибательным.

— Берегитесь! — раздалось сверху.

Тимофей задрал голову и увидел на краю оврага Святика.

— Афанасий Егорович! Спасайтесь! — снова повторил Святик.

Афанасий Егорович не успел даже подивиться на говорящего щенка.

Наверху показались солдаты, сестры милосердия, директор Гимназии, городничий Зуев-Зуевский, столичный фельдъегерь и — фискал-дворник.

— Господин Рубаков! Немедленно отойдите от адской машины! — прокричал ему городничий.

— Нет! — замотал головой побледневший учитель. — Это — мой аппарат! Мое изобретение!.. — Он вскочил на подножку кареты. — Тимофей, дайте же руку, и мы полетим!

— Не делайте глупостей, Афанасий Егорыч! — вторил городничему директор Гимназии. — Вам надо излечиться. А эту машину мы сожжем! Чтоб не смущала ничьих умов!

— Не посмеете! — мрачно захохотал изобретатель.

— Мы вынуждены, Афанасий Егорыч! Что будет с нашей Россией, если каждый начнет изобретать все подряд, что захочет?!.. Вы подаете дурной пример подрастающим недорослям!.. Не упрямьтесь, голубчик! Слезьте с подножки!..

— Нате-кось-выкусите! — показал им кукиш изобретатель.

— Фи! — поморщился директор. — И это говорит учитель в век Просвещения!.. — И привел последний аргумент: — Вы не патриот, Афанасий Егорыч!

— Да! — прокричал им в ответ изобретатель. — Я — не патриот! Я отечественник! Приятно оставаться, господа! А я улетаю!..

Городничий дал знак солдатам, и те, скользя и кувыркаясь, скатились в овраг, за ними съехали, придерживая юбки, представительницы Красного Креста.

— Последний раз предлагаю!.. — свистящим шепотом сказал учитель Тимке.

Рубакин не смог удержаться от очередного вопроса:

— А кто поможет тем, кто остается и не может улететь?

Тот лишь безнадежно махнул рукой и захлопнул за собой дверцу кареты. На земле остались валяться бумаги изобретателя.

— Бежим отсюда! — сказал Святик, как всегда вовремя оказавшись рядом. Тимофей подобрал чертежи, и они потихоньку стали выбираться на другую сторону оврага.

Солдаты, подкатившиеся к «адской машине», стали дергать ручки, пытаясь открыть двери. Наконец, это им удалось. Двое служивых влезли внутрь и махнули сестрам милосердия. Те забрались тоже. Наступила пауза.

— Ну, чего там?! — нетерпеливо прокричал сверху городничий Зуев-Зуевский.

Изнутри никто не отвечал…

Ругаясь на чем свет стоит, городское начальство с трудом спустилось в овраг. Директор Гимназии с опаской заглянул в карету.

— Никого… — пробормотал он в изумленьи.

Городничий не поверил ему и тоже сунул голову в дверь.

— Пусто!.. — потрясенно выдохнул он. — В самом деле, никого нет, господа!.. Куда ж они все подевались?..

И «отцы города» несколько раз обошли карету, громко стуча по её корпусу.

— Эй, выходите!..

Безрезультатно.

— Чародейство! — сделал вывод директор Гимназии.