Рождественские сумерки

— Не только мы с тобой голодные. Давай чего-нибудь жирненького и сытненького?

— Да, ты читаешь мои мысли. Как насчёт стейка, добро политого плавленным сыром?

— Тобиан, я только от одной фразы оргазм получила. Я за!

— Как тебя легко довести до нужного состояния, а я ведь ещё не начал.

Шилли всегда перед балом хорошо кушала. Она ненавидела чувствовать голод. Когда она его чувствует, она психует. А психовать на балу — не самая лучшая идея.

Стейки с сыром и хрустящей булочкой вприкуску, однозначно, делали её доброй. Она жмурилась от удовольствия. Девушка почти доела, и оставался последний кусочек мяса в её тарелке. Внезапно, тьма прилетела и села ей на руку. Так глазами своими пронзительно смотрит на Шилли.

— Ну что, девочка, кушать хочешь?

Клянусь, мышка кивнула. Шилли взглянула на меня испуганным взглядом и прошептала:

— Она понимает.

— Мясо сейчас сырое нарежу.

Мышка потрясла крыльями и принюхалась к тарелке девушки.

— Тобиан, мне кажется, она не сырое мясо хочет, а вполне себе прожаренное и с сыром. Ей такое вообще можно?

— Учитывая, что она обладает магией, думаю, что ей можно.

Шилли вилкой подвинула кусочек мяса прямо к краю тарелки. Тьма побоялась ступать на стол. Дотянулась лапками до лакомого кусочка. Хотя в её лапках казалось, что это огромное кусище. Зубки у девочки острее бритвы. Довольная мышка объелась и улетела спать в свое гнездо или дупло.

— Уже не боишься её?

— Нет, она милашка. Ладно, иди первым в ванну. Я пока приберусь.

Я знаю, почему она любила мыться после меня. Мой запах, она его просто обожает. Ещё до того, как вылилась вся правда... Я заметил, что, когда она меня обнимала, всегда принюхивалась к груди или шее. А когда заходила в ванну, и дверь ещё толком не закрылась, крылья её носа шевелились, и она жмурилась. Она давно видит во мне мужчину, а не брата.

Быстро приняв ванну и завернувшись в полотенце, направился на выход. Открыв дверь, вновь столкнулся с Шилли в коридоре. Её взгляд медленно изучал моё тело. Она вновь закусила сладкую нижнюю губу. Почему от того, что она делает, у меня напрягается член? Словно он думает, что его заметили, и нужно непременно встать. Мне захотелось подразнить девочку.

Я подошел к ней вплотную и запустил свою пятерню в её волосы. Слегка потянул, чтобы она взглянула мне в глаза. Этот поцелуй был властным, и она мне подчинилась. Этот поцелуй показал, чья она, и я знаю, что ей это нравится. Она хочет во мне утопать, как и я в ней.

— Ванна свободна, не торопись, милая. — Прошептал ей в губы.

Глаза Шилли вмиг отрезвели, и она скрылась за дверью ванной комнаты, вдыхая мой аромат. Да, я точно знаю, что она сейчас вдыхает мой аромат. Прошло уже часа три, наверное. Я успел несколько раз выпить кофе, почитать книгу, надеть китель, снять китель и вновь его надеть. Карета уже стояла у дома. Наконец я услышал цокот каблучков. Платье цвета чёрной дымки. Она и сама в нём была похожа на невесомость. Открытое декольте, плечи… Не слишком? Не важно, она похожа на богиню. Волосы распущены и украшены цепочками с фианитами. Не хватает только одного… На её голую шею так и просится подарок.

— Ты восхитительна, не хватает только кое-чего. Повернись спиной.

Она слегка вздрогнула от прохладного серебра. Я застегнул цепочку и укусил за мочку уха.

— С Рождеством, моя любимая.

— Тобиан… — Она повернулась ко мне лицом. — Ты говоришь мне про любовь... Откуда ты можешь знать, что это непривычка?

— Шилли, я давно говорил тебе слова любви не как брат. Просто ты их воспринимала по-другому. Поехали, нехорошо опаздывать.

Шилли

Карета мчала в бальный дворец. Мы держались за руки, и в мыслях крутилось, что… точнее, я не верила в счастье. Я до сих пор не могла поверить, что он и правда никакой мне не брат. Это чувство, что меня мучило не один год, куда-то испарилось, и на его место пришло чувство страха и неизвестности.

Бальный зал украшен в традиционном черном и серебряном цвете. Это цвета нашего города. У нас, в принципе, город занимает первое место по рождаемости тёмных магов. Играла расслабляющая музыка, гомон общающихся лордов и леди. Вот так и к Тобиану пристают в праздник с различными вопросами. Я же решила просто стоять рядом. Не хочу ни с кем общаться, тем более по рабочим вопросам.

Свет через час начал, наконец, меркнуть. Мы отставили бокалы. Рождественский вальс — волшебный танец, и я его обожала. Только теперь понимаю, почему Тобиан никогда не разрешал танцевать его с другими. В этом танце тела максимально близки друг к другу. А при некоторых наклонах его губы были слишком близки к моему декольте и шее.

В бальном зале совсем стало темно, и вмиг из потолка вылетело множество золотых светлячков. Это было волшебно, зазвучала музыка. Тобиан положил одну руку на мою талию. Во вторую я вложила свои пальчики. Он начал кружить меня в танце. Один поворот, другой… Мы смотрели только друг другу в глаза, и больше никого вокруг для нас не существовало. А может, это всё из-за темноты, лишь светлячки подсвечивали тени других танцующих пар.