Рождественские убийства

– Я начала подозревать Дага Фримана в убийстве, – начала рассказ Берди, – потому что лишь ему одному было выгодно, чтобы Марджори умерла на глазах у всех. По его собственному признанию, у него была масса возможностей избавиться от жены дома. Но в этом случае он наверняка оказался бы главным, а может быть, единственным подозреваемым. К тому же, если бы ему удалось избежать наказания, он не получил бы денег. Поэтому ему необходимо было вывести из игры наследника состояния Энди. Но я никак не могла понять, как он сумел подсыпать яд в банку с колой. Это оставалось для меня загадкой.

Кейт взглянула на подругу со смесью обожания и беспокойства. По веснушчатому лицу Берди разливалась бледность, а ее левая рука была забинтована.

– Но откуда он узнал, что ты его подозреваешь, Берди? Что заставило его напасть на тебя?

– Он допустил промах, который я заметила. Я слышала, как в четверть одиннадцатого, когда Марджори попросила выпить, он громко напомнил, что она завтракала всего «полчаса назад», то есть в половине десятого или без четверти десять. Однако, пересказывая мне разговор с полицейскими, Даг подчеркнул, что сегодня Марджори позавтракала очень рано – в семь. После этого я припомнила сказанное им на пляже и поняла, почему он лжет. Банка с колой должна была сбить полицейских со следа. Он отравил Марджори раньше – в доме за завтраком, подсыпав снотворное в утренний кофе. А потом повел жену на пляж, устроил так, чтобы Энди принес ей напиток, и оставил умирать. Со стороны Марджори казалась лишь загорающей дамой, распростертой на пляже.

– Но ведь следы яда нашли в банке с колой.

– Конечно. Даг добавил его туда потом, пока мы ждали приезда полиции. Неудивительно, что он бросился за банкой, когда Дейдра пнула ее ногой. Менее всего ему хотелось, чтобы исчезла указывающая на Энди улика.

Кейт покачала головой.

– Очень умно. Не такой уж он первобытный, каким показался тебе на первый взгляд, а, Берди? – Кейт выпрямилась на стуле. – Но где он прятал таблетки? Ведь был почти голый. Ни карманов, ни других потайных мест. – Кейт смутилась.

Берди широко улыбнулась.

– Все просто. Перед тем как попытаться разбудить Марджори, Даг рылся в ее сумке, как бы хотел проверить, сколько виски она выпила. Очевидно, таблетки были припрятаны внутри. Он взял их и зажал в кулаке. А я-то думала, что это от напряжения, и даже посочувствовала его утрате, прости господи. Когда же он зажал мне рот там в доме, его руки все еще пахли лекарством. Он держал в кулаке таблетки так долго, что запах впитался в кожу.

– Какие неприятные личности, – задумчиво протянула Кейт. – Он и его жена.

– Да. – Берди улыбнулась. – Похожие притягиваются, не так ли, Кейт? Хотя раньше ты утверждала другое. Возможно, это всего лишь исключение, подтверждающее правило. Однако все хорошо, что хорошо кончается! Ты ведь это хотела сказать, Кейт?

– Ты жалостливая, Берди!

Берди тихо засмеялась.

– А ты обгоревшая, – шутливо ответила она.

Точка кипения

Узнав о происшествии, Джереми начал жалеть о том, что в последние несколько дней не прислушивался к болтовне жены. Но при таком количестве международных звонков, съедающих доллары – хотя и принадлежащие его работодателю, – ему не хотелось терять время и выслушивать сплетни о том, что сказала о Джульетте Ниммо эта ужасная Клаудиа Бад. Его не интересовало, что случилось с Верити Бердвуд, подругой Кейт. Ему просто хотелось убедиться, что дела идут хорошо, а потом переключиться на более важные вещи. Например, подумать о том, как он устал и какая на улице жара, и заполучить от Кейт дозу сочувствия и заинтересованности в нем.

Последнюю неделю в их доме жила Клаудиа, решив воспользоваться отъездом Джереми и оставить своего друга Уолли «вариться в своем соку». Клаудиа надеялась, что в отсутствие ее он поймет, как без нее плохо и одиноко. Кейт искренне сочувствовала подруге и не возражала прожить неделю в ее компании. Клаудиа работала редактором новостей в одном из еженедельных дамских журналов. Чрезвычайно активная, тощая как жердь, накрашенная и разодетая сверх меры, обладающая изрядной долей цинизма, Клаудиа обожала блеск, веселье и сплетни, и посему Кейт находила ее общество невероятно привлекательным. Джереми же воспринимал Клаудиу совсем иначе и, прознав о ее приезде, не на шутку испугался. Ведь вместо того, чтобы осознать свою ошибку, Уолли вполне мог убедиться, сколь чудесна его жизнь без дражайшей половины, и отказаться принять ее назад. И вот тогда Клаудиа будет жить в их гостевой комнате до тех пор, пока на ее горизонте не возникнет новый любовный интерес. Что, учитывая возраст Клаудии, произойдет совсем не так скоро, как хотелось бы.

Джереми испытал огромное облегчение, застав Кейт дома в полном одиночестве. В доме царили тишина и прохлада. Их дочь Зои мирно спала наверху. О недавнем пребывании в доме Клаудии свидетельствовала лишь огромная ваза неестественно ярких гладиолусов в углу гостиной, несколько пустых бутылок из-под шампанского «Моэт» на кухне и удушающий аромат ее духов, пропитавший, казалось, все подушки и занавески.