Читаем Рождественский ангел Лёха полностью

Ребята наперегонки бросились в дом.


Когда открыли большую коробку, Вася увидел, что там, на вате, слоями лежали стеклянные игрушки. Они были сказочными: Баба Яга и Шамаханская царица, Дед Мороз и Снегурочка, Звездочёт и Красная Шапочка. Много было разноцветных шаров, игрушек, изображающих овощи и фрукты, и стеклянных бус. Всё блестело и переливалось. Сначала бабушка обмотала ёлку гирляндами с разноцветными огоньками, а потом они вместе стали украшать её. На ветки, куда не мог дотянуться Вася, помогал вешать игрушки Лёха, пока баба Люба не видела. Ёлка получилась очень красивой.

Включили гирлянду, и по веткам радостно забегали цветные огоньки, игрушки заблестели и заискрились. Все сидели на диване и любовались новогодней красавицей.

— Настоящая королева елей получилась! — улыбнулась бабушка, встала и взяла с полки фотоальбом. — А сейчас я расскажу о прадеде, в честь которого тебя назвали Василием.

Она открыла альбом и стала рассказывать о своём отце, показывая старые чёрно-белые фотографии:

— В 1941 году летом напали на нашу страну фашисты. Папа-Вася как раз окончил семь классов. В то время все школы в стране были с семилетним образованием. А так как ему исполнилось только четырнадцать лет, то на фронт его не взяли, и он поступил в ремесленное училище. Отучился шесть месяцев и пошёл работать на завод, где делали танки.

Поставили папу-Васю к станку, на котором вытачивали корпуса снарядов, которыми танки стреляли. Рядом, за такими же станками, стояли его друзья по училищу. Было очень тяжело, потому что работали сутками, там же спали на ящиках для снарядов, но никто не жаловался, все понимали, что это нужно для победы над врагом. Мальчишки голодали, еды почти не было, поэтому пили горячую воду, чтобы заглушить чувство голода. Некоторые падали от недоеданияв обморок.

Бабушка рассказывала, а внук сидел рядом, прижавшись к ней, и слушал о своём прадеде.

— Его за хорошую работу даже медалью наградили. А знаешь, тогда на заводе все звали его дедом, хотя он был мальчишка. Так до старости и называли — деда Вася.

— Почему?

— Не знаю. Может взрослый был не по годам, может ещё по какой причине. Сейчас мы с тобой и не узнаем об этом.


На улице быстро стемнело. Бабушка готовила ужин на кухне, а Вася с Лёхой сидели на диване и шептались.

— А как через лёд можно папу найти? — спросил Вася, вспомнив утренний разговор с ангелом.

— Неси банку с водой! — сказал Лёха. — Только чтоб вода сырая была!

Вася спрыгнул с дивана и побежал на кухню.

— Бабуля, сырая вода есть? Пить хочу, — сказал он.

Бабушка зачерпнула кружкой воды из ведра и подала внуку:

— Пей, колодезная.

Отпив немного, чтобы бабушка ничего не заподозрила, он пошёл в комнату.

Они сидели на полу и смотрели на кружку.

— Надо было снег растопить, — вздохнул Лёха, — у талой воды память лучше.

— Какая память? — удивился Вася.

— Такая! Вся вода на земле память имеет. Ей что скажешь, то она и запомнит.

— Да ну?! — не поверил Василий.

— Слово ангела даю, — Лёха поднял левую руку, а правую приложил к сердцу, — не вру! Только кипячёная ничего не запоминает.

— И что?

— А то! Надо три раза сказать воде, что ты хочешь получить от неё, а потом вылить на дорогу, чтобы замёрзла.

— Зачем? — Вася даже рот открыл от удивления.

— Затем! Чтобы вода заработала, её надо выпить. Например, говоришь ей: «Я люблю учиться в школе. Я всё понимаю и запоминаю!» А потом выпиваешь. И так каждый день. А потом — бац! — начинаешь весь материал понимать и запоминать. Она выполняет то, что ты задумал, внутри тебя, даже лечить может. Но мы твоего папу ещё не знаем, и он не может это выпить. Значит, воду с твоим желанием надо заморозить, потому что лёд меняет события вокруг тебя. Говори желание!

Вася взял кружку и, поднеся ко рту, сказал:

— Хочу, чтобы у меня был папа… и чтобы он любил меня и маму!

— Теперь пошли на улицу, — сказал Лёха.

Они прошли мимо кухни, где бабушка варила картошку и слушала концерт по радио. Поэтому она не услышала, как открылась входная дверь, и внук вышел из дома.

На улице стало совсем темно, фонарей в деревне никогда не было, и только снег белел под луной. Две тени, никем не замеченные, выскочили за калитку.

— Лей воду на дорогу, — сказал Лёха, — и скажи такие слова, чтобы лёд знал, что делать:


Эх, лёд-гололёд,

Скоро будет Новый год

Рождество уже в пути

Папу для меня найди!


Вася сделал всё так, как советовал Лёха.

— А теперь что? — спросил он.

— Теперь ждать будем, — ответил ангел, почесав затылок, — это же не сразу произойдёт. Бежим домой!


Перед сном бабушка почитала книжку и, поцеловав внука и выключив свет, пошла в свою комнату. Ваське не спалось, он привык, что в их квартире всегда был свет от уличных фонарей, проникающий даже через задёрнутые шторы, и слышался шум машин, которые проезжали мимо. А здесь было так тихо и темно, что становилось не по себе. Он думал о своём далёком дедушке, о воде, которая почему-то всё запоминает, эти мысли заставляли его ворочался с боку на бок, не давая заснуть.

Перейти на страницу:

Похожие книги

На пути
На пути

«Католичество остается осью западной истории… — писал Н. Бердяев. — Оно вынесло все испытания: и Возрождение, и Реформацию, и все еретические и сектантские движения, и все революции… Даже неверующие должны признать, что в этой исключительной силе католичества скрывается какая-то тайна, рационально необъяснимая». Приблизиться к этой тайне попытался французский писатель Ж. К. Гюисманс (1848–1907) во второй части своей знаменитой трилогии — романе «На пути» (1895). Книга, ставшая своеобразной эстетической апологией католицизма, относится к «религиозному» периоду в творчестве автора и является до известной степени произведением автобиографическим — впрочем, как и первая ее часть (роман «Без дна» — Энигма, 2006). В романе нашли отражение духовные искания писателя, разочаровавшегося в профанном оккультизме конца XIX в. и мучительно пытающегося обрести себя на стезе канонического католицизма. Однако и на этом, казалось бы, бесконечно далеком от прежнего, «сатанинского», пути воцерковления отчаявшийся герой убеждается, сколь глубока пропасть, разделяющая аскетическое, устремленное к небесам средневековое христианство и приспособившуюся к мирскому позитивизму и рационализму современную Римско-католическую Церковь с ее меркантильным, предавшим апостольские заветы клиром.Художественная ткань романа весьма сложна: тут и экскурсы в историю монашеских орденов с их уставами и сложными иерархическими отношениями, и многочисленные скрытые и явные цитаты из трудов Отцов Церкви и средневековых хронистов, и размышления о католической литургике и религиозном символизме, и скрупулезный анализ церковной музыки, живописи и архитектуры. Представленная в романе широкая панорама христианской мистики и различных, часто противоречивых религиозных течений потребовала обстоятельной вступительной статьи и детальных комментариев, при составлении которых редакция решила не ограничиваться сухими лапидарными сведениями о тех или иных исторических лицах, а отдать предпочтение миниатюрным, подчас почти художественным агиографическим статьям. В приложении представлены фрагменты из работ св. Хуана де ла Крус, подчеркивающими мистический акцент романа.«"На пути" — самая интересная книга Гюисманса… — отмечал Н. Бердяев. — Никто еще не проникал так в литургические красоты католичества, не истолковывал так готики. Одно это делает Гюисманса большим писателем».

Антон Павлович Чехов , Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк , Жорис-Карл Гюисманс

Сказки народов мира / Проза / Классическая проза / Русская классическая проза