Рождественский незнакомец

– Мне тоже так казалось, – подхватил Эндрю. – Когда наша лодка уже подплывала к берегу, мы увидели, что на причале стоит женщина в розовых ковбойских сапогах.

– В ковбойских сапогах?

– Причем розовых. И все, больше на ней ничего не было.

– Ничего себе.

– Выглядела она как модель. В смысле, будто ее отфотошопили. И тут вышла еще одна такая же. Оказалось, мы прибыли на остров в то время, когда «Плейбой» снимал там новый выпуск журнала «Девушки с Бора-Бора». Они оккупировали почти весь остров. Каждый ресторан, каждый пляж, никакого тебе дресс-кода. Ни маек, ни обуви, ни проблем.

– Бьюсь об заклад, вы себя возненавидели.

– Еще бы, – согласился он. – Мы приехал на медовый месяц. Джеми постоянно твердила, что чувствует себя куском мяса. Я же, оказавшись в таком щекотливом положении, пытался делать вид, будто ничего не замечаю. В итоге, почти весь отпуск мы просидели в номере. Джеми не отходила от зеркала и обвиняла меня в том, что я заглядываюсь на других женщин. Она потом со мной еще несколько дней не разговаривала.

– И правда, – согласно закивала я, – ситуация похлеще тайфуна.

Он отпил вино, потом снова посмотрел на меня.

– Можно спросить про разрыв с мужем? Отвечать не обязательно.

– Не думаю, что у вас есть такие вопросы, на которые я бы еще не отвечала.

– Просто интересно, кто подал на развод: он или вы?

– Я. Но из-за него.

– Изменил?

– Если бы все было так просто. Он переплюнул всех. Точно ничего не слышали о моем муже?

Эндрю покачал головой.

– Клайв Уолтер? Не припоминаю.

– У него не просто другая женщина, у него целая семья в Колорадо.

Собеседник нахмурился.

– Где именно в Колорадо?

– В Торнтоне.

– В моем Торнтоне?

Я кивнула. Он на секунду задумался, а потом добавил:

– Стойте-ка. Не тот ли это политик…

– Член городского совета.

Эндрю вздохнул.

– Кажется, я все же что-то слышал. Мне очень жаль.

– Просто все это так унизительно.

– Для него.

– Не только. Люди считают меня либо неудачницей, либо дурочкой.

– Какие люди? – Он озадаченно взглянул на меня.

– Ну, эти. – Я неопределенно махнула рукой. – Все.

– Общество хотите сказать?

– Оно самое.

Эндрю положил салфетку на стол.

– Вы же понимаете, общественное мнение всего лишь туман? Сегодня ты герой, а завтра неудачник, и наоборот. Громче всех обычно кричат те, у кого жизнь не задалась. Вот они-то и радуются, когда у других дела идут хуже, чем у них.

К тому же толпа, как золотая рыбка, не в состоянии долго удерживать внимание на чем-то одном. Случившееся кажется вам сейчас чуть ли не концом света, но на самом деле, вы просто оказались на траектории движения урагана. Поверьте, они уже переключились на новый скандал.

Странно, никто мне еще не говорил настолько ободряющих слов.

– Надеюсь, вы правы.

Он серьезно посмотрел на меня.

– Я знаю, что прав. Я бывал в вашей шкуре.

– Вы оказывались в центре публичного скандала?

Эндрю запнулся на секунду, но потом собрался с мыслями.

– Оказывался. Только связан он был с бизнесом, а не с семьей. Жаль. вам пришлось рассказывать о своем горе прессе. Мне кажется, иногда они забывают, что пишут про реальных людей.

– Забывают или плюют на это, – добавила я.

– Может, и то, и другое. Увы.

– Все пройдет, – приободрилась я. – Не устаю твердить себе об этом.

Эндрю нахмурился.

– Простите, что поднял такую тему. Хочется ассоциироваться у вас только с хорошим.

– Мне, правда, с вами хорошо.

– Вот и отлично. Значит, больше никаких грустных разговоров.

– Поддерживаю, – обрадовалась я.

Мы снова взялись за вилки. Доев пасту, Эндрю попросил добавки, чем очень меня осчастливил. Когда он покончил с макаронами, я сообщила:

– На десерт тирамису.

– Обожаю тирамису.

– Очень хорошо. Я приготовила целый таз и собиралась завернуть остатки вам с собой.

Я встала, убрала грязные тарелки, отрезала по квадратику тирамису и принесла на стол. Эндрю попробовал и восхищенно воскликнул:

– Вкуснотища.

– Знаете, что значит «тирамису»?

– Понятия не имею.

– С итальянского tiru переводится как «тяни», mi – «меня», а su – «вверх». Получается «тяни меня вверх» или «взбодри меня».

– Неудивительно, в нем же столько эспрессо.

– Именно, – подтвердила я. – Магия кофеина.

– Теперь, когда весь кофеин уже во мне, – сказал Эндрю, – не пора ли нам помыть посуду?

– С этим я справлюсь сама, – возразила я.

– Знаю, но может, все-таки помоем?

– Уверены, что у вас есть время?

– Времени у меня хоть отбавляй.

– Ну, хорошо, помогите. Вы будете мыть, а я вытирать и расставлять все по местам.

Эндрю стал убирать со стола. Я тем временем налила в раковину горячей воды.

– Вы до сих пор носите обручальное кольцо, – заметил он, пока я передавала ему тарелки.

Я пожала плечами.

– Никогда его не снимаю, – и взглянула на кольцо: простенькое, из белого золота, с бриллиантом «маркиз» в полкарата. – Может, по той же причине, почему люди носят на шее зубчики чеснока.

– Кто носит чеснок на шее?

– Тот, кто боится вампиров.

– То есть вы сравниваете мужчин с вампирами?

– Некоторых. Мне даже доводилось встречать вампирш.

– Не удивлен.