Рождественский незнакомец

На стол выставили те продукты, что принесли мы, а так же свежие тортильи и тамале[76]. Столовые приборы были из разных наборов, а вместо тарелок приспособили небольшие потертые алюминиевые формы для выпечки пиццы.

– Эдвард нашел эти жестянки в мусорном контейнере за пиццерией, когда наводил там порядок, – рассказал мне Эндрю. – Раньше они ели из картонок.

Пока мы рассаживались, я спросила:

– Почему все зовут тебя мистером Колина?

– Так переводится с английского моя фамилия, – пояснил Эндрю. – Я мистер Хилл.

– Nuestro hogares humilde[77], – обратился к нам мужчина.

– No, no. Esunhonorparanosotros[78], – возразил Эндрю. – Он сказал, что у него скромный дом.

– Oraremos[79], – сказала миссис Вильяльта, потом повернулась ко мне и добавила на английском: – Мы молиться.

Ничего из сказанного я не поняла, но она прочла длинную горячую молитву и начала плакать. Когда произнесли «Аминь», вся семья перекрестившись приступила к еде.

Наша индейка была такой огромной, что им хватило бы на несколько ужинов, поэтому несмотря на непрестанные уговоры хозяев я съела лишь маленький кусочек.

– Coma, coma[80], – сказала миссис Вильяльта. – Está delgada[81]. – И воззрилась на Эндрю, чтобы он перевел.

– Она говорит, ты должна поесть. Говорит, ты слишком худая.

– Поблагодари ее от меня, – сказала я.

Эндрю недоуменно посмотрел на меня.

– Вообще-то это не комплимент.

На десерт мы ели сладкие тамале с корицей, завернутые в кукурузные листья. В гостях мы провели несколько часов. Хозяева делали все возможное, чтобы удержать нас подольше. По дороге домой я спросила:

– Почему она заплакала во время молитвы?

– Она молилась за душу своего сына, – сказал Эндрю и тяжело вздохнул. – Это трагедия. Здесь в Кабо быть бедным особенно тяжело. Быть бедным везде нелегко, но здешние бедняки видят курорты, яхты и машины богатых иностранцев, они видят, какой может быть жизнь. И вот на их пути появляются богатые мексиканские наркоторговцы, кажется, будто продажа наркотиков – единственный выход из этой нищеты. Особенно грустно оттого, что я только-только пристроил Эдварда на хорошую работу, садовником в кондоминиумах. Дела в их семье пошли на лад. Девушка, которая убирает у нас, Джазмин, его племянница.

Мы вернули грузовик в mercado и решили прогуляться вдоль пляжа. Я сняла туфли. Может, это последняя возможность походить босиком по песку перед возвращением в Юту. Мне стало грустно от пободной мысли. Через какое-то время Эндрю вдруг спросил:

– Надеюсь, ты не против такого Дня благодарения? Конечно, надо было предупредить тебя обо всем.

– Это честь для меня, – возразила я. – Не думаю, что когда-нибудь забуду сегодняшний день.

– Очень надеюсь, мы проводим его здесь не в последний раз.

Я посмотрела на него и улыбнулась.

– И я надеюсь.

– Но очень утомительно.

– Как раз подумала, неплохо было бы вздремнуть. В индейке содержится триптофан. Он действует как снотворное.

– Вряд ли ты съела его столько, чтобы он подействовал, – засмеялся Эндрю. – Я тоже не прочь прилечь.

Мы вернулись в кондо. Пока поднимались к себе, Эндрю спросил:

– Не хочешь полежать вместе со мной?

– Хочу.

Мы пошли в его комнату. Я еще ни разу здесь не была. Спальня оказалась такой же большой, как и моя, так же красиво обставлена, а на стенах висели картины с видами Мексики.

Эндрю заметил, что я их разглядываю.

– Купил их в Тодос-Сантосе.

– Как мило с твоей стороны покупать предметы искусства для чужого интерьера.

Он улыбнулся.

– Меньшее, что я могу сделать.

Я проскользнула в свою комнату почистить зубы, сходить в туалет и ополоснуться. Когда вернулась, Эндрю уже лежал. Я с коленями забралась на кровать, подползла к нему и уютно устроилась у него груди. Не говоря ни слова, он обнял меня, прижавшись подбородком к моей голове. И я уснула под умиротворенный стук его сердца.

Глава двадцать восьмая

Любила ли я когда-нибудь так сильно? Подвергала ли свое сердце такому риску?

Дневник Мэгги Уолтер

Мы проспали почти до шести вечера. Вернее, проспала я. Эндрю встал раньше и нежными прикосновениями пытался разбудить меня.

– Через десять минут нужно выходить, – прошептал он.

Я перевернулась на другой бок.

– Выходить?

– У нас заказан столик.

Села и зевнула, прикрывая рот рукой.

– Куда мы идем?

– Веду тебя в один из своих любимых ресторанов. Он называется «Мона Лиза на закате».

– Звучит романтично.

– Идеальное место для завершения нашего отдыха.

Завершение. Это слово больно резануло по сердцу. Я не хотела никакого завершения.

Ресторан «Мона Лиза на закате» находился недалеко от нашего кондоминиума. Оставив машину парковщику, мы вошли в здание, чтобы подтвердить, что пришли, хотя обеденная зона по большей части располагалась под открытым небом – несколько террасных патио с деревянным или выложенным плиткой полом, бассейны с ярко-синей водой, столы, застеленные белыми льняными скатертями, и чаши для огня.