Рождественский незнакомец

– Не извиняйся, – засмеялась я. – Просто мне никто никогда не приносил завтрак в постель.

– Это хорошо, – повеселел он, – только в кровати есть не очень удобно. Боишься лишний раз повернуться, чтоб ненароком не разлить сок или кофе.

– Вот и Клайв всегда так говорил – оправдывался.

Эндрю принес мне тарелочку йогурта с малиной и черникой, нарезанную кусочками дыню и диковинное пирожное, которое я никогда раньше не видела.

– Что это?

– Конча, – пояснил он. – С испанского переводится как ракушка.

– Выглядит как ракушка.

– Очень популярный здесь десерт. Внизу булочка с корицей, а сверху корочка из печенья.

Я попробовала. Восхитительный вкус, чему я уже не удивилась.

– С Днем благодарения! – поздравил он.

– И тебя! Ты говорил, у нас есть планы.

– У меня есть традиция. Надеюсь, ты не против, если сегодня буду командовать я.

– Ты командуешь каждый день, как мы сюда приехали. И мне это нравится.

– Отлично. Тогда, как будешь готова, выдвигаемся.

– Куда мы едем?

– A bendecir vidas[33], – произнес он и удалился из комнаты.

Я быстренько приняла душ, оделась и вышла на кухню. Эндрю сидел на диване, читая книжку.

– Поехали, – увидел он меня.

– Куда? – снова спросила я. – Только на этот раз по-английски, por favor[34].

– Снова в mercado.

– В магазин в День благодарения?

– Так точно.

– Надо составить список.

– Уже составил.

Лишь только мы вошли в mercado, Эндрю тут же обняла женщина, с которой он разговаривал в первый день. Эндрю прошел за ней на кассу, и она вручила ему исписанный с обеих сторон листок. Он изучил бумагу и протянул свою кредитку, что показалось мне несколько странным, ведь мы еще ничего не купили.

Когда он подписал счет, женщина передала ему связку ключей. Эндрю повернулся ко мне.

– Готово.

– Мы же еще ничего не купили.

– Они сами обо всем позаботятся.

Мы вышли из магазина. Но вместо того, чтобы пойти к машине, Эндрю направился к небольшому грузовичку, на борту которого было выведено название mercado.

– Сменим транспорт. Запрыгивай.

– Мы поедем на грузовике?

– Нам нужен простор, – заявил Эндрю. – К тому же приехать на машине туда, куда мы направляемся, будет некрасиво.

– А куда мы направляемся?

– Будем благо дарить. – Его лицо озарила широченная улыбка.

– Кому?

Эндрю вынул листок, который дала ему женщина в mercado.

– По списку.

Мы поехали на восток. Постепенно роскошные закрытые поселки и ухоженные дворы туристической части Лос-Кабоса сменились бедными городскими районами с убогими домишками и неприглядными окрестностями.

Бедняки Лос-Кабоса живут всего в нескольких милях от яхт, полей для гольфа и шикарных курортов, но это расстояние для них целая вселенная.

– Перед тобой Сан-Хосе-дель-Кабо, – сказал Эндрю.

Я разглядывала исписанные граффити стены и заброшенные строения. Казалось, мы попали в зону военных действий.

– Здесь не опасно?

– Нет, – успокоил меня Эндрю. – Хулиганы обычно не трогают американских туристов. А нас тем более.

– Ты с ними знаком?

– На это ушло несколько лет, – кивнул он.

Мы ехали по району, который имел все признаки лагеря беженцев. Из земли торчали десятки столбов, с них клубками свисали запутанные электрические провода.

– Когда строят курорт, никто не думает о том, где будут жить рабочие, так и появляются эти поселки. – Эндрю заглушил двигатель. – Вот как выглядит спонтанно строящийся город. Идем.

Эндрю распахнул задние створки кузова. Грузовик был почти доверху забит коробками, десятками коробок. Он вытащил одну, ту, что поменьше.

– Ты возьмешь эту. Она для детей.

Я заглянула внутрь. Там лежали шоколадные плитки «Хершис». Себе Эндрю взял одну из больших коробок и захлопнул дверцы.

Мы подошли к первому дому, на пороге тут же появилась женщина с ребенком на руках.

– Señor Colina, me da gusto a verle. Pásele por favor. – Она пошире открыла дверь.

– Нас приглашают войти, – перевел Эндрю.

Мы вошли. Внутри я увидела пыльный бетонный пол и крашенные штукатуренные стены, правда, краска давно выцвела, а штукатурка местами отлетела. С одной стороны дома была кухня со столовой, в ней старый деревянный стол и рядом посудный шкаф. На деревянной плашке, прибитой к стене, на ржавых проволочных крючках висели алюминиевые сковородки. Одеяло по другую сторону комнаты служило перегородкой, скрывая спальню хозяев, где на кирпичах вместо ножек стояла единственная широкая кровать. Над головой на проводе болталась одинокая лампочка.

В противоположность бетону и штукатурке лежали красочные тканые накидки. На стенах висели картины, вносящие в интерьер пыльной комнаты цветовое разнообразие. Самой большой был образ Девы Марии, рядом с ним икона – деревянный крест с распятым Христом.

В углу, на выцветшем красном диване сидели двое чумазых ребятишек и девочка постарше с малышом на руках. Она казалась еще слишком маленькой, чтобы быть матерью. При виде нас глаза у детей загорелись. Они в возбуждении повскакивали со своих мест.

Эндрю поставил коробку с продуктами на стол и обратился к женщине:

– ¿Cómo está, Señora Abreyta?[35]