Рождественский пирог

— Это Джокаста расписала? — спросила я, глядя на племя Израилево, марширующее по дну Красного моря со своими козами, ослами, овцами и кем-то, подозрительно напоминающим гориллу. Моисей в руках держал бутылку пива. Все это очень воодушевляло.

— Да, это я, так что ни единого дурного слова, — предупредила Джокаста, возникнув за нашими спинами.

— Но это же восхитительно! — запротестовала я. — По-моему, просто великолепно. Вы талант.

Джокаста чмокнула меня в макушку и пожелала всем счастливого Рождества. Я была счастлива. Мне нравилось чувствовать себя членом этой удивительной семьи.

Посреди комнаты уже был накрыт большой круглый стол. Дэйви зажег свечи, а Эдвард разлил по бокалам белое вино.

Да, пьют тут нешуточно. Конечно, на дворе Рождество и все такое, но вино на завтрак? Как бы половчее попросить стаканчик сока, так, чтобы меня не сочли занудой?

В гостиную ворвался Алекс, размахивая небольшим горшком с вереском, который он шлепнул в центр стола. Алекс был весь в грязи и пытался согреть озябшие руки.

— С Рождеством всех! На улице собачий холод. Думаю, даже снег вот-вот сыпанет… — Он обошел вокруг стола и поцеловал всех, включая меня, отчего я, разумеется, тут же покраснела. А Дэйви, разумеется, это заметил.

— Грязь надо счищать, когда она высохнет, зачем нам вода и мыло, — хмыкнул он, разглядывая свой безупречный маникюр.

Алекс пропустил этот выпад мимо ушей.

— Поппи, как спалось? И как твоя… хм… рана?

И он расплылся в улыбке.

— Не хамите, юноша! — Эдвард метнул на Алекса грозный взгляд.

Сердце у меня забилось чаще, но я постаралась ответить как можно спокойнее:

— Спасибо, хорошо. И в общем чувствую я себя неплохо, хотя… она… побаливает.

Алекс рассмеялся и побежал за подушками.

— Он такой внимательный, — любовно заметила Джокаста. — Это у него от тебя, милый, — и она послала Эдварду воздушный поцелуй.

Эдвард ответил невнятным бурчанием, стараясь не показать своего удовольствия.

— Ерунда, просто Алекс пытается сразить Поппи своими манерами, хотя с женским полом он обычно не очень цацкается, — сказал Дэйви, принюхиваясь к вину. — М-м-м, восхитительно. То самое, шестьдесят седьмого года? Отличный был год. Папа, ты нас балуешь.

Вернулся Алекс с двумя подушками, и я попыталась устроиться поудобнее. Сидеть все еще было трудно: приходилось довольствоваться одной ягодицей, а это, как легко догадаться, дело непростое.

Эдвард принялся развязывать на небольшом столике коробку с завтраком:

— Так, почти готово. Дэйви, тарелку! Да, и еще мне нужна кожаная перчатка. Кажется, я оставил ее в кабинете. Давай, мальчик мой, поторапливайся!

Я нервно поглядывала на картонную коробку. Зачем это ему понадобилась кожаная перчатка? Там что, кто-то кусается?

Дэйви улыбнулся и вышел. Вернулся он с большим старым, потрескавшимся блюдом. На нем был написан семейный девиз и нарисован спящий дракон. Когда он передал блюдо отцу, все зааплодировали.

— С Рождеством, дорогие мои!

— Семейное блюдо Стентонов пережило еще один год!

— А вот теперь и в самом деле наступило Рождество, правда? — крикнула Джокаста.

Я вопросительно посмотрела на Дэйви, он передал отцу перчатку.

— Устрицы, — пояснил мой шеф.

Господи!

Эдвард открыл коробку с серыми раковинами, переложенными льдом.

— Наисвежайшие! Я думаю, Поппи, ты, как наша гостья, должна получить первую, в знак того, что мы рады видеть тебя в «Аббатстве» и благодарны, что ты посетила нас.

Какой ужас!

Скажу так. Устрицы не зря считаются дорогим деликатесом. Они наверняка вкусные. Но дело в том, что, к своему стыду, я ни разу в жизни их не пробовала. А кроме того, с виду устрицы мне вовсе не кажутся аппетитными. Совсем наоборот — противными. Эдвард надел кожаную перчатку, протянул мне первую устрицу, и все взгляды приклеились ко мне. Наверное, я могла бы сказать, что у меня на моллюсков аллергия, или еще что-нибудь придумать, но я уже и так доставила им немало хлопот. К тому же все так радовались, что я решила умереть, но проглотить эту дрянь.

Так, Поппи, просто проглоти, и все. Не раздумывай. Неужели так трудно, уговаривала я себя, пытаясь разжать зубы.

Я робко ухватила устричную раковину кончиками пальцев и поднесла ее ко рту. Устрица пахла морем. Старательно отводя взгляд и не давая себе времени опомниться, я быстро опрокинула содержимое раковины в рот.

Язык обожгло солью. По консистенции это было что-то плотное и скользкое, но вкус, хм, вкус был такой, как будто у меня во рту разлили море. Я сглотнула и быстренько схватилась за бокал с вином. Вот, так-то лучше. Может, они и впрямь не такие уж противные? Новые ощущения и впечатления буквально сыпались на меня, как из рога изобилия, от переизбытка эмоций даже немного закружилась голова.

Все переключились с меня на устриц. Я попробовала еще одну, полив ее уксусом (так намного вкуснее, поверьте мне), и, совершенно счастливая, стала слушать, как вокруг делятся впечатлениями от подарков в носках.

— У меня такая красивая новая соболья кисточка, именно такую мне хотелось! — восторженно сообщила Джокаста.