Рождественское благословение

– О, да вы и имя ее здесь вышили! – Доктор Гёрц с нетерпением ждал, когда я закончу разговор. – Давайте послушаем ваше сердце. – Я послушал сердцебиение и пульс. Похоже, я чересчур задержался. – Сейчас заведующий отделением вас тоже послушает. – Я отошел в сторону, уступая место руководителю.

Проверяя сердцебиение и пульс, доктор Гёрц расспрашивал Хелен о детях и внуках, где они живут, как давно она замужем и вяжет ли мужу теплые тапочки на зиму. Она смеялась, а я смотрел, как доктор Гёрц завоевывает симпатии пациента. Выходя из палаты, я похлопал Хелен по плечу и сказал, что загляну к ней попозже.

Когда мы шли с Уильямом в столовую, у меня на поясе зазвонил пейджер. Я бросился в палату к Хелен. Она все еще сжимала в руках недовязанное одеяльце. Рядом с ней сидела ее дочь Мэри, на последних месяцах беременности, явно очень взволнованная.

– Как вы себя чувствуете, Хелен? – спросил я.

– Да вот, спина разболелась, – ответила она, наклонившись вперед и потирая поясницу.

Я помог ей сесть поудобнее.

– Вы долго лежали без движения. Гораздо дольше, чем обычно. Возможно, позвоночным дискам это не нравится. Как вам в таком положении? Удобнее?

Она помолчала, прислушиваясь к ощущениям.

– Да, спасибо. Уже лучше.

– Так значит, с ней ничего серьезного? – спросила Мэри.

– Скорее всего, воспаление межпозвонковых дисков. Но мы хотим проверить все как следует, – ответил я, подавая Хелен вязание. – Почти готово? Вы быстро вяжете.

– Дня через два закончу, – улыбнулась она.

Я вышел из палаты и направился на сестринский пост, хотел попросить дежурную проследить за Хелен и вызвать ординатора, но в коридоре до меня донесся крик Мэри.

– Помогите!

Медсестра обогнала меня и первой влетела в палату. Когда я вошел, она крикнула:

– Вызовите доктора Вашти!

Я беспомощно смотрел, как Питер увозит Хелен в операционную. Мне велели оставаться на месте и зайти к остальным пациентам по списку.

Осмотрев всех, я бегом бросился на два этажа выше – в операционную. Возле лифта стоял Питер.

– Как все прошло? Где Хелен Уэйман? – воскликнул я.

– Умерла несколько минут назад, – ответил Питер.

Не может быть. Несколько минут назад Хелен вязала детское одеяльце.

– Что произошло?

– Она умерла. Расслаивающаяся аневризма аорты, – сказал Питер.

Перед нами раскрылись двери лифта, но я не мог сдвинуться с места, ноги не слушались. Питер шагнул в лифт и придержал для меня дверь.

– Натан, ты идешь?

Я молча смотрел на него. В голове крутились разные мысли. Если Хелен умерла от расслаивающейся аневризмы аорты, значит, спина у нее болела от разрыва в аорте, а воспаление межпозвоночных дисков совершенно ни при чем.

– Она пожаловалась на боли в спине. Я решил, что это межпозвоночные диски. Я как раз шел на сестринский пост…

Питер кивнул, прерывая мой поток слов.

– Понимаю. Зная ее историю болезни, я предположил бы то же самое, – произнес он.

Я молча шагнул в лифт.

Когда доехали до нужного этажа, мы вышли и вместе направились к отделению кардиологии.

– Хелен давно страдала от болей в спине, Натан. И ее состояние было гораздо хуже, чем мы предполагали. Иногда ничего нельзя сделать. Сегодня выдался как раз такой случай.

Проходя мимо палаты, в которой недавно лежала Хелен, я увидел, как медсестра собирает ее вещи. Я прислонился к стене в коридоре и уперся ладонями в колени, пытаясь восстановить дыхание. Мне вдруг вспомнилось, как в первые недели практики в хирургическом отделении к нам доставили молодого человека, который попал в аварию. Ему было двадцать семь лет. Правая рука у него едва держалась, изрезанная автомобильными стеклами. Чтобы спасти руку и восстановить поврежденные нервы, пострадавшего сразу отвезли в операционную.

Все шло хорошо, пока на двадцать второй минуте у него не остановилось сердце. Это была первая смерть, которую я увидел, и она потрясла меня сильнее, чем я ожидал. Умом я понимал, что в больнице люди иногда умирают, а вот сердцем принять этого не мог. Я представлял, каково пришлось родным, когда они получили известие о смерти близкого человека. Был мысленно с ними, когда они звонили в похоронное бюро.

В тот день я долго стоял в операционной, глядя в мертвое лицо молодого человека, на его руки. Проснувшись в тот день утром, он и не подозревал, что джинсы и майка, которые он натягивает, станут его последней одеждой. Он не знал, что в последний раз берется за руль. Я пытался представить, что он сказал в тот день жене, матери, детям. Были ли у него дети? Я думал о нем даже после того, как тело увезли в специальный бокс. Несколько дней я не мог уснуть. Казалось, из всей группы студентов я один так тяжело переживал его смерть. И от этого становилось еще хуже.

После смерти Хелен я решил поделиться мыслями с Уильямом, когда мы вышли во двор сыграть один на один в баскетбол.