Рождество

На его крик из Главного зала высыпала сотня стражников в чёрных туниках. С такой высоты эльфы напоминали муравьёв на снегу. Отец Водоль раздавал приказы прямо из окна комнаты Совета. Николас знал, что, несмотря на скромные размеры, бегают эльфы очень быстро. Значит, времени у него в обрез. Он снова набрал полную грудь воздуха.

— Блитцен!

Кажется, Блитцен оторвался от завтрака и посмотрел в сторону башни.

— Блитцен! На помощь! Помоги мне! Ты умеешь летать, Блитцен! Умеешь летать! Магия, которая спасла нас, поможет тебе взлететь! Ты. Умеешь. Летать!

Бесполезно. Мучительно было смотреть на мир, раскинувшийся внизу, на гору, которая темнела вдали, — и знать, что всё это недостижимо. Николаса захлестнуло отчаяние. Даже если Блитцен его понял — и даже если волшебство эльфов наделило оленя способностью летать — вряд ли у него что-то получится, раз он не верит в магию (и не представляет, что это такое).

Николас увидел, как с десяток стражников бегут на луг и взбираются на оленей. Один за другим они впечатывали каблуки в покрытые шерстью бока и направляли рогатых скакунов в сторону башни. В следующий миг олени помчались по воздуху прямо к Николасу.

— Блитцен! — в отчаянии позвал мальчик, хоть уже и не видел своего друга. Куда он подевался?

Стражники на оленях летели к башне, скользя по небу смутными тенями. Николас чувствовал, что к нему приближается нечто тёмное. Словно туча, застилающая солнце, пробралась к нему в голову — и прямо в мысли. Чужая воля толкала мальчика к краю крыши. Наконец из снежной пелены вырвался сам Отец Водоль, чей олень летел впереди всех, чёрная борода сверкала изморозью, а лицо было красным от гнева. В руках он держал топор, который Николас тут же узнал. Длинная тёмная рукоять и начищенное до блеска лезвие.

— Твой любимый отец оставил это нам! — прокричал Отец Водоль, швыряя топор в Николаса, и тот лишь чудом уклонился от удара.

Топор описал дугу и вернулся точно в руку к Отцу Водолю. Гроза — олениха, на которой он летел, — очертила круг возле башни.

— Убирайтесь! — крикнул Николас. — Вам меня не одолеть!

Он закрыл глаза — тепло и свет оттолкнули тёмное облако, — и почувствовал, как снова взмывает ввысь. На миг ему показалось, что это снег начал падать быстрее, но нет. Моргнув, мальчик огляделся и увидел Водоля. В ту же секунду он рухнул обратно на крышу, отчего несколько черепиц откололись и заскользили вниз, чтобы, кувыркаясь, полететь к земле. Николас заскользил вслед за ними и в конце концов повис на краю. Он бросил взгляд на дорогу, ведущую к башне, где собралась толпа крохотных эльфов. Они неотрывно следили за тем, что творится вверху.

— Поймать сына Джоэла Дровосека! — прокричала эльфийская девчушка по имени Снежинка, чьи волосы были белее снега.

— Убить сына Джоэла Дровосека! — поддакнул ей эльф по имени Корнишон. Он наблюдал за погоней через самодельный телескоп. Казалось, эльф и сам удивился своей злости. — Раздробить ему кости и напечь из них имбирных пряников! Никаких чужаков!

— Никаких чужаков! — вскричала Снежинка.

— Никаких чужаков! — взревела толпа.

— Ни-ка-ких чу-жа-ков! Ни-ка-ких чу-жа-ков! — скандировали эльфы.

Впрочем, стоит отдать им должное: не все присоединились к общему помешательству. Единственный голос разума звонким бубенцом пробился сквозь буран прямо к Николасу.

— Оставьте его в покое! — этот голос музыкой звучал в ушах мальчика, наполняя его надеждой и гоня одиночество прочь. Теперь он знал, что там, внизу, переживает за него Малышка Нуш.

— Оставьте его! Мы эльфы! — присоединился к внучке Отец Топо. — Куда подевалась наша доброта? Ну давайте же вспомним, кто мы! Мы не такие!

Руки и плечи Николаса горели огнём, когда он затаскивал себя на ледяной скат крыши. Он забрался как раз вовремя, чтобы увидеть, как самый крупный олень устремился к нему, обгоняя других. Глаза оленя пылали той непоколебимой решимостью, что недавно помогла ему покорить гору.

— Блитцен!

Теперь Отец Водоль тоже его заметил.

— Огонь! — вскричал он.

Один из стражников опустился на колено и укрепил в снегу искусно сделанный длинный лук (который применительно к эльфам следовало бы именовать коротким). Оттянув зубами тетиву, он выхватил стрелу из колчана, прицелился и выстрелил. Та прочертила в воздухе тёмную линию и свистнула у Николаса прямо возле уха. Отец Водоль раздосадованно взревел и швырнул топор в Блитцена. Олень ловко нырнул вниз — и в следующий миг метнулся в сторону, чтобы уклониться от ещё одной стрелы. К счастью, та промчалась мимо, задев лишь кончик его рогов. А Николас пустился бежать по скату, не сводя глаз с Блитцена и отчаянно надеясь. Когда крыша кончилась и под ногами остался лишь воздух, мальчик зажмурился и понадеялся ещё сильнее. И его надежда была услышана — он приземлился точно на спину Блитцена.

— Остановите их! — завопил Отец Водоль.

— Скорей, скорей, скорей! — кричал Николас, подгоняя оленя, который и так рассекал воздух с головокружительной скоростью. — На юг, к горе!