– Я забронировал пятизвездочный отель в Авморе, со всеми возможными удобствами, но в итоге нам пришлось укрыться в старой гостинице на йоркширских болотах. Нас было шестеро, и мы просидели там четыре дня. Я был вне себя от ярости. Представьте себе, когда вы знаете, что это будет последнее Рождество, которое вы проведете вместе, а в Шотландии вас ожидают шампанское и канапе… – Он сделал длинную паузу и улыбнулся. – Но мы не могли пожелать более веселого Рождества. Мы не могли пожелать более богатой компании, более добрых людей, лучшего веселья и пиршества, чем у нас было. Мы ехали в Авмор, и Чарли изо всех сил старался скрыть от меня свою боль, и все же он провел второй день Рождества, лежа на снегу и хлопая конечностями, делая ангелов, сооружая снеговика и играя в снежки. Рождественское волшебство – каким оно и должно быть. Он слишком много ел, он определенно слишком много пил… Он прожил эти последние дни на полную катушку. Он умер здоровее, чем жил последний год.
Сладкая волна смеха прокатилась по церкви, захватив всех.
– В то последнее утро Чарли сказал мне, что открыл для себя смысл жизни, смысл всего этого.
Он оставил драматическую паузу, прежде чем просветить всех.
– Он сказал, что его нет.
Снова смех. От людей, которые знали Чарли достаточно хорошо, чтобы поверить словам Робина.
– Чарли говорил, что смысл жизни в том, чтобы жить здесь и сейчас, присутствовать в моменте. Смотреть концерт глазами, а не пытаться снять его на телефон; жить в реальном, а не виртуальном мире, выжимать сок из каждой секунды, наслаждаться этим путешествием, сколько бы оно ни длилось. Чарли рисковал и рисковал; иногда он терпел неудачу, иногда добивался успеха, и успехи с лихвой компенсировали неудачи. Он всегда говорил, что корабли никогда не строились для гаваней, их создавали для приключений и исследований. Никогда не выходить в открытое море – значит спастись от штормов, но и никогда не найти прекрасных тропических островов, белых песков и голубых лагун.
Чарли мог находиться недолго в чьей-либо жизни, но при этом оказать на нее влияние. В церкви есть люди, которые знали его только последние несколько дней, но какие это были дни! Мы пробыли вместе недолго, но Чарли понимал настоящую цену этих людей. Он видел всех, словно бриллианты. Одни – ограненные и совершенные, другим нужно придать форму и отполировать их, третьи – кубический цирконий. Он не беспокоился о них, он мог распознать подделку за километр. Он был мастером ювелирных изделий и людей.
Я просто хочу сказать спасибо за вашу дружбу и любовь. Спасибо за вашу доброту к Чарли. И если вы были с ним в те последние дни, я знаю, что Чарли хотел бы поблагодарить вас за холестерин.
– Холестерин! – рявкнул кто-то. Один из их друзей, который, похоже, прекрасно понимал, о чем речь.
– Чарли сказал, что постарается присутствовать на похоронах, – продолжил Робин. – Он сказал, что не прилетит в виде бабочки или малиновки. Мы обсуждали банановые шкурки и вишни, но он сказал, что предпочел бы вернуться в виде шальной погоды. Так что, если этот солнечный свет уступит место вихрю, вините его, а не синоптиков за неудачный прогноз.
Конец речи Робина был встречен тишиной, а затем неуверенными хлопками, люди словно сомневались, принято ли это в церкви. Бридж поддержала его, следом за ней – Мэри, и так до тех пор, пока не зааплодировали все, не только Робину, но и человеку, который вдохновил его: их любимому Чарли Глейзеру.
Все хором пели «Мы встретимся снова» вместе с Верой Линн, колыхаясь, словно пшеничное поле, подхваченное сильным ветром, в то время как на стену спроецировали снимки. Вот улыбающийся мальчик Чарли, вот улыбающийся мужчина; улыбка была общим знаменателем. Фотографии Чарли со звездами кино, в смокингах и пиджаках, с золотыми волнистыми попугайчиками на сахарном пляже. Фотографии, на которых он обнимает семью и друзей, обнимает дельфина, обнимает своего нового мужа под взрывами конфетти, и, наконец, последняя фотография, на которой он запечатлен в центре шестерки Фигги Холлоу, его лицо сияет в свете камина, он держит горячий шоколад в стиле Чарли: «Черный лес» с вишней.