Рождество каждый день

Он перехватил собственное отражение в зеркале туалетного столика и увидел, что улыбается. Неудивительно, он был счастливчиком. Кто бы мог подумать, когда его выбросили из дома со сменной одеждой, что у него – Робина Реймонда – будет такая жизнь. Они с Чарли отдыхали в Монте-Карло, ужинали с Фрэнком Синатрой в Лас-Вегасе, искусно позировали у Тадж-Махала, как принцесса Диана. Однако этого оказалось недостаточно. Они еще столько всего не сделали: не спустились в сибирскую соляную шахту, не провели ночь в отеле «Четыре сезона» в Москве, не познакомились с Селин Дион. Но они повторили культовую сцену «Я лечу» из «Титаника» на борту частной яхты американского друга-миллиардера на Мальдивах, где Чарли был Кейт Уинслет, а Робин – Леонардо Ди Каприо.

«Робин, я лечу». Чарли раскидывал руки, а Робин удерживал его талию сзади, предупреждая, чтобы он не наклонялся вперед, иначе он упадет за борт и окажется прямо в пасти большой белой акулы. Робин закрыл глаза, представляя себе эту сцену. Он слышал взволнованный голос Чарли так отчетливо.

– Робин, посмотри на меня.

Робин открыл глаза. Голос Чарли звучал не в его голове.

– Робин, посмотри на меня. РОБИН.

Робин соскочил с кровати и бросился на лестничную площадку. Бридж стояла у окна на верху лестницы и смотрела на улицу.

– Роби-ин!

Она быстро поманила Робина к себе. Ему пришлось дважды удостовериться, чтобы ему не привиделось.

– Посмотри на него, чертов идиот.

Чарли лежал на снегу, двигая руками и ногами. Робин открыл окно и заорал через него:

– Какого черта ты делаешь, Чарльз Глейзер?

– Я делаю ангелов, – ответил Чарли.

Он с трудом поднялся на ноги, усмехаясь про себя, затем снова лег рядом со своим отпечатком и повторил действие. Затем он встал, чтобы показать Робину пару идеальных ангелов, вдавленных в снег, а затем снова упал на спину.

– Я собираюсь сделать святую троицу.

– Не приходи ко мне плакаться, когда у тебя будет гипотермия, чтобы я отогрел тебя бутылками с горячей водой, – крикнул вниз Робин.

– Мне все равно, я наслаждаюсь. Давай, Энни! – крикнул Чарли, его голос переполняло ликование.

– Уже иду, – сказал Робин, закрывая окно, но продолжил стоять, наблюдая, как Чарли машет конечностями, и сохраняя это драгоценное воспоминание.

Бридж почувствовала это, обняла его и ощутила, как его тело покинул тяжкий вздох.

– Знаешь, Бридж, раньше он был в два раза больше, чем сейчас, – сказал Робин. – Когда мы познакомились, он был огромным, твердым, как скала Гибралтара, жизнерадостным. Он не старел двадцать пять лет, я думал, что он бессмертный, бог среди людей, но эта чертова болезнь забирала его у меня по кусочку, килограмм за килограммом. Я старался быть сильным ради Чарли, но я не могу смириться с тем, что в один прекрасный день его больше не будет. Что я буду делать без этого нелепого старого пердуна, Бридж? Он – мой мир, мое все.

Слезы беспрепятственно текли по его щекам, он просто позволял им падать одной за другой.

Бридж не знала, что сказать. Она никогда не теряла близких ей людей, но после смерти собаки горе опустошило ее. Как будто что-то проникло в нее, вытряхнуло внутренности и продолжало возвращаться за новыми, пока окончательно не выпотрошило, а потом пространство заполнилось твердыми камнями, которые причиняли боль при дыхании.

– Все, что я могу сделать, Робин, это изречь банальности, – сказала Бридж. – Горе – это тяжелый путь и одиночество. Время – великий лекарь… Как я уже сказала, это обычные клише. Я знаю, что это абсолютно бесполезно. Наслаждайся здесь и сейчас, как Чарли; не думай слишком много о будущем и не упускай его.

Робин смахнул непролитые слезы, провел руками по лицу, чтобы стереть беглянок.

– Я думаю, что могу почти смириться с первой частью: что он умрет. У нас будут похороны, я оформлю документы, люди придут навестить его, и мы все заплачем. И я буду сильным, потому что я должен быть сильным, потому что, хоть я и выгляжу сломанным, я готов… мы готовы к неизбежному. Но я не готов ко второй части, Бридж: к тому, что я больше никогда его не увижу. Мне придется прожить остаток жизни без него. Его не будет рядом, когда я проснусь, я не смогу поцеловать его на ночь. Я потеряю половину себя, когда он уйдет.

– Переходи каждый мост лишь тогда, когда ты до него дойдешь, Робин. Не пытайся репетировать это в своей голове, это не принесет тебе пользы.

– Роби-и-ин! – раздался окрик снизу. – Где тебя, черт возьми, носит?

– Давай, выжми каждый момент из этого Рождества. Постарайся, – сказала Бридж.

Мэри взбежала по лестнице и встретила их на самом верху.

– Давайте, надевайте куртки. Если вы не сможете их победить, вы знаете, что они скажут.

Когда Робин, Бридж и Мэри вышли на улицу, Чарли топал по девственному снегу так же, как он раньше топал по грязи с мамой в своих красных резиновых сапожках. Джек и Люк лежали бок о бок на снегу, хлопая конечностями и делая ангелов; они даже делились советами.

– Если положить руку под углом девяносто градусов и махать только вверх, затем оставить кучу снега и махать вниз, у твоего ангела будут не только крылья, но и руки, – сказал Джек.