Рождество на острове

Лорна не в силах была совладать со своим воображением. И знала, что должна сменить простыни. Но не могла заставить себя сделать это. Она чувствовала, что с каждым часом Сайф уходит все дальше и дальше от нее. Она тосковала по нему, как по потерянной руке или ноге. Все ее прежние мечты о нем – вполне подростковые, когда ты безумно идеализируешь другого человека, – обернулись чем-то противоположным. То, что они пережили вместе, превосходило самые безумные фантазии Лорны. Это было не похоже на все, что она успела узнать за всю свою жизнь. И Лорна, вспоминая это, каждый раз краснела. И постоянно об этом думала. Ей так же сильно хотелось видеть Сайфа, как хотелось дышать. Но она могла лишь ждать.

Почему он не смог хотя бы прислать сообщение? Убедиться, что у нее все в порядке? Почему бы ему не сделать это? В глубине души ее постоянно это тревожило.

Лорне было невдомек, что Сайф ни разу в жизни не ходил на свидания. Его родители знали родителей Амины, и, строго говоря, это не был брак по договору, молодым людям не запрещали проводить время вместе, и Сайфа это не беспокоило, потому что Амина была прекрасной, умной, забавной, и он ей тоже нравился. Поэтому Сайф искренне верил, что незачем и желать большего от жизни. А когда у них появились дети, он вдруг, почти неожиданно для себя, понял, что действительно по-настоящему любит Амину.

И до того, как прозвучал звонок Неды, Сайфу даже в голову не приходило отправить Лорне сообщение. Скорее он пытался загнать проблему куда-то глубоко внутрь, справиться с двумя совершенно противоположными порывами: сохранять преданность семье и любить Лорну… А еще в нем таилась жалкая надежда на то, что как-то, каким-то образом решение найдется само собой.

И оно нашлось. Но оно не понравилось бы Лорне…

Самым странным, как позже понял Сайф, было то, что он предполагал: она должна понять. Для него это казалось очевидным. Он ведь думал, что мать его сыновей может быть жива – разве с этим можно было спорить? Но оказалось, что это, скорее всего, не так, однако это лишь напомнило ему о его ответственности.

И еще он нуждался в каком-то другом месте. Ему надо было перебраться в другое окружение, только это было не в его власти. Но он лгал самому себе. Он должен был хотя бы пощадить ее…

И вот Сайф стоял у входа в школу, мальчишки в полном восторге играли в снежки. Эш серьезно сообщил Лорне, что в Дамаске бывал снег, но из него было не слепить «шишки». Щеки детей раскраснелись, а Сайф держался спокойно, как будто вел чисто профессиональную беседу. Поскольку они были у всех на виду, Лорна абсолютно ничего не могла поделать, хотя ей одновременно хотелось и врезать ему, и поцеловать его, а ее сердце рвалось на части, когда он все ей излагал.

Его голос звучал бесстрастно. Ясно было, что он ждет: Лорна скажет, что все понимает. И она так и сказала. Но она не понимала. Все ее тело готово было завизжать: «Нет!» – послать его ко всем чертям. Жизнь так коротка, а горестей в ней так много, что если уж кому-то удается найти клочок счастья – крошечный клочок, – за него следует цепляться, как цепляется тонущий за спасательный круг! Ведь Лорна знала – она знала! – что ей никогда больше не найти ничего подобного, и она не сомневалась, что и Сайф чувствует то же самое.

Если у Сайфа и были какие-то сомнения насчет решения переехать, они развеялись при виде лица Лорны. Печаль и разочарование отразились на нем слишком отчетливо. И Сайфа терзала боль оттого, что он понимал: он может все изменить в одно мгновение, сделав то, что ему больше всего хотелось сделать, – прижать ее к себе, поцеловать и послать весь мир к черту!

Но он уже побывал в аду. И не хотел в него возвращаться.

Ему пришлось собрать все свои силы, чтобы, глядя в землю, закончить разговор. А ему хотелось разговаривать с ней вечность. И при этом каждая секунда рядом с ней была пыткой. Ох, боже…

– Надо идти, – пробормотал Сайф и позвал мальчиков.

Они не обратили на него внимания.

Лорна напряженно кивнула, пытаясь сообразить, сколько времени ей понадобится на то, чтобы найти тихое местечко и зарыдать там. Может, кладовка для канцелярских принадлежностей? Просто ненадолго запереться там… Вокруг были родители – они всегда здесь были, всегда какие-то другие родители… но Лорна кивнула, извинилась и умчалась в школу, чтобы выплакаться над стопками учебников и коробками карандашей. Обычно ей мало что нравилось больше, чем запах учебников и полутвердых карандашей, но с этого дня он стал ей неприятен.

Лорна буквально упала на колени – а она-то думала, что люди делают так только в фильмах… И старалась подавить ужасные шумные рыдания, рвавшиеся из груди. Потом она проскользнула в туалетную комнату и плеснула в лицо ледяной водой, стараясь придать себе самый обычный вид, и чуть не заплакала снова, но как-то сумела сдержаться. Ей нужно было еще поговорить кое с кем из родителей, заняться административными делами…

К ее изумлению, родители до сих пор не разошлись. О господи… Что случилось? Кто-нибудь расшибся? Подрался?