Рождество в твоих руках (ЛП)

Но так как он был мужчиной, вероятнее всего он мог войти через парадную дверь заведения. Это осознание вызвало в ней ярость и в тоже время ее решительности становилось все меньше.

Кажется, прошла вечность, когда Бесс спустилась по чёрной лестнице вниз. Она была одета в украшенное перьями и стразами платье, и ее лицо было так ярко накрашено, что больше походило на маску.

Клеопатра шла прямо за ней.

– Вы не должны были приходить сюда, – начала Бесс с озабоченным лицом и осталась стоять на одной из нижних ступенек. От Пайпер не ускользнуло, что в ее глазах сверкнула искра надежды.

– Однако я пришла, – возразила девушка, – я должна знать, как дела у Джинни-Сью.

– Не очень, – согласилась Бесс, – дела у неё действительно не очень. Все началось внезапно. Она играла на улице без шапки и варежек и рассказала о том, что за поленницей нашла кошку и хотела притащить ее домой, чтобы дать ей немного тёплого молока...

Пайпер схватила Бесс за руки и заметила, что они были холоднее, чем ее собственные, несмотря на то, что девушка прошла расстояние от школы до сюда.

– Я приведу дока Говарда, – объяснила она.

Бесс печально покачала головой.

– Он не придёт сюда.

– О да, придёт. Или мне придётся тащить его за шиворот через весь город.

– Я думаю, очень бы помогло, если бы вы заглянули к Джинни-Сью. Она верит, что вы лично повесили луну на небо, – заметила Бесс и нерешительно засмеялась.

Пайпер пришлось бороться со слезами умиления.

– Пожалуйста, отведите меня к ней.

Бесс кивнула и пошла наверх на второй этаж. Ее узкие плечи, почти полностью открытые, были уныло опущены вниз. Клеопатра дала им пройти, но выглядела при этом совсем не радостной. Она без сомнения думала о том, что ничего хорошего из этого не выйдет, если учительница совершенно нецелесообразно посещает верхний этаж борделя.

Конечно, в обычной ситуации, Пайпер согласилась бы с ней, но в эту минуту она уже не могла повернуть обратно и помедлила только одну секунду.

Коридор на втором этаже был обрамлён зеркалом в золотой рамке. На полу лежал дорогой ковёр, предположительно из Турции. В воздухе витала смесь из талька, застоявшегося пота и лёгкой развращенности.

Тот факт, что Джинни-Сью выросла в таком месте, было больше, чем Пайпер могла принять. Охотнее всего она завернула бы ребёнка в одеяло и вынесла из дома, в который никогда больше не нужно было возвращаться.

Перед одной из дверей Бесс остановилась и легонько постучала по косяку.

– Пусти меня, Эмми, – позвала она.

Пайпер услышала, как отомкнулась, а потом со скрипом отворилась дверь. Появилась худощавая ненакрашенная женщина, судя по всему, это и была Эмми, о которой шла речь. Облегченно, что кто-то оберегает Джинни-Сью и дверь была заперта, чтобы уберечься от нежелательных посетителей, Пайпер слегка улыбнулась Эмми.

Женщина отошла в сторонку и удивленно округлила глаза, когда получше рассмотрела Пайпер. Вероятно, для неё это было также необычно, как и для Пайпер.

– Без улучшений, – сказала она Бесс.

Обстановка этой комнаты полностью отличалась от обстановки всего здания, но Пайпер об этом сейчас не думала, так как вся ее забота была о Джинни-Сью.

Маленькая девочка лежала в огромной элегантной кровати с золочёнными столбиками и картиной над головой, на которой были изображены пастух и пастушка. Джинни-Сью открыла глаза и улыбнулась, увидев Пайпер.

– Я знаю всю вторую главу Евангеля от Луки наизусть! – возвестила девочка гордо.

– Я знаю, – сказала Пайпер и убрала ребёнку волосы с лица. Лоб был горячий и сухой, но дорогая расшитая ночная рубашка была насквозь промокшей от пота и прилипала к телу.

– Как ты себя чувствуешь?

– У меня болит горло, – ответила девочка, которая была такой хрупкой, как вылупившийся птенец.

Пайпер сдержала слезы и выдавила из себя улыбку.

– Возможно, ты слишком часто повторяла свой текст для рождественского праздника.

Джинни-Сью ответила улыбкой, но казалась при этом очень слабой.

– Уже Рождество? Я пропустила праздник?

– Нет, моя маленькая, – заверила ее Пайпер быстро, – до Рождества ещё несколько дней.

Эмми и Бесс покинули комнату, чтобы оставить учительницу и ее ученицу наедине. Джинни-Сью закрыла глаза, но продолжала улыбаться.

Когда Пайпер оглянулась, она заметила камин, который поддерживал приятное тепло. На окнах висели бархатные шторы, пол украшал дорогой ковёр, а на стенах висели цветочные картины в пастельных тонах. Здесь было удобное кресло и дверь, которая вела в прилегающую ванную комнату с большой фарфоровой ванной. И ещё здесь, по меньшей мере, было электричество.

Это убежище Бесс Тёрнер создала для своего ребёнка. Здесь было место, существовавшее только для них двоих, вдалеке от остального мира.

Пайпер снова повернулась к Джинни-Сью, осторожно взяла ее за руку и села на край кровати. Затем она закрыла глаза и начала молиться.

Джинни-Сью спала тихо и крепко.

Вошла Клеопатра, в руках она держала поднос, на котором стояли фарфоровый чайник и чашки.