Розовощекий павлин

Наступает весна, наступает жара, наступает
На меня, чуть звеня, вороненая сталь каблука,
Кто-то дочкою бредит, кто-то катит в себе, кто – купает,
А купель – не корыто, не пруд – ледяная река.
Что-то схожее снится с переменой лица на другое.
Я в воде ледяной. Так уютно, так скованно, так
Мне покойно в купели с твоею воздушной рукою
И не хочется вынырнуть, да и не выплыть никак.
В разомлевших кустах начинаются дикие свадьбы,
Ворон бабочку топчет, кузнечик глядит на змею,
Свадьбу я пережил, мне лишь каплю, обнявшись, поспать бы,
Не металл ощущая, но небесную руку твою.
Постарайся по нитке дойти до забытых развалин,
Шарь под камнем рукой, заточи ненаточенный нож.
Облик – неуловим, трижды весел и трижды печален
И порой сам собой нелюбим, сам с собою несхож.
Мы нарежем травы для ослицы святой Междуречья,
Мы накормим ее и напоим свекольной водой,
Мы подарим ей бархату, вспрыгнем легонько на плечи,
И она затрусит сквозь кусты под твоею уздой.
Уезжаем! Прощайте! И нас никогда не ищите.
Горек запах полыни, не горше ли запах следов?
Если будет, – а будет! – тоскливо без нас – не взыщите,
Нам на грудь положите не венок, но венец из цветов.

Поясняю: цветок – комбинация сложных извилин,

Он логически вычислен из комбинации сна,
Он по формуле – феррум, но в своем воплощеньи субтилен
И способен взорваться в сочетаньи – жара и весна.

* * *

Среди зеленых свечек,
Подняв свои усы,
Сидит в траве кузнечик
И смотрит на часы.
Часы висят на ели,
Их стрелки из смолы,
Они выводят трели,
Они темнят углы.
Они смущают травы,
И, завершая круг,
Седой и величавый,
Обходит их паук.
Сидит кузнечик в травке,
И, лапками суча,
Он слышит, как канавки
По камешкам журчат,
И, растопырив усики,
Он в сумраке лесном
Ползет, ползет на пузике
Купаться перед сном.
Часы закрыл листочек,
Натикались вполне.
Паук, спокойной ночи!
Кузнечик спит на дне.

* * *