Розы без шипов. Женщины в литературном процессе России начала XIX века

Руссоистский вектор мысли Шаликова проявляется и в следующем отрывке: «Характер мужчины обнаруживается только в обществе мужчин: там он предается стремлению главных склонностей; но в присутствии женщины, с которой имеет какую-либо связь, удерживает их, так сказать, против своей воли»[155]. Руссо считал, что сам по себе мужчина не агрессивен, ему присуще естественное сострадание, а «насилие и непрерывное состязание <…> является результатом знания и гордости amour propre, развившегося в социальных отношениях»[156]. Шаликов буквально интерпретирует слова философа:

Зато нет ничего достойней сожаления мужчины умного и доброго, когда судьба назначила ему жизнь под влиянием женщины хитрой и злобной. Как стеснены все его действия! Как сжаты воля, свобода, желания! Как смешаны мысли его! Как угнетены чувства его! Зловредные качества моральной атмосферы, которою он дышит, делают его злым и вредным, вопреки благой природе[157].

Шаликов, назвав журнал «Аглая», тем самым подчеркнул его преемственность по отношению к изданию и, как следствие, идеям Карамзина[158]. Он довольно много размышляет о характере женщин, который занимает его не в пример сильнее их потенциального участия в литературе. Более того, он ставит под сомнение их миссию «судей стихотворства», важную и для Карамзина, и для Макарова. Идеи Руссо он интерпретирует почти буквально.

Если Макаров постулировал привлечение женщин к литературной деятельности, но на практике никак не подкрепил свою позицию, то с Шаликовым происходит обратное: он сдержанно рассуждает в статьях о гипотетической возможности женского литераторства, но при этом поддерживает писательниц и предоставляет им площадку для публикаций. Ниже мы рассмотрим роль Шаликова в формировании литературной репутации Буниной. Позднее, став издателем «Дамского журнала» (1823–1833), Шаликов часто публиковал сочинения женщин, что демонстрировало его чуткость к запросам времени. Интересно отметить, что сестра Шаликова, Александра Ивановна, и его дочь, Наталья Петровна, также занимались литературой. Вполне вероятно, что здесь не обошлось без его влияния. Е. Н. Пучкова прямо признавалась, что многим обязана именно князю Шаликову:

Никогда не забуду, как вы одобряли первые, робкие шаги мои на пути к словесности; как вы радовались маленьким моим успехам, как, со свойственным вам благородностью и откровенностью, говорили мне в глаза правду…[159]

Итак, принято считать, что деятельность сентименталистов (в первую очередь — создание ориентированной на женщин-читательниц периодики) ознаменовала собой начало процесса феминизации литературы. Внутри этого тезиса позиции издателей обычно не различают, все сводится к тому, что Карамзин считал необходимым вовлечение женщин в культурный процесс, а его последователи продолжили это дело. Однако на самом деле границы культурного пространства, в котором могла проявить себя женщина, очерчивались по-разному. Петр Макаров, Владимир Измайлов и Петр Шаликов продолжали идеи Карамзина и развивали их, но каждый делал это по-разному. Для Макарова журнал, ориентированный на дамскую аудиторию, прежде всего давал возможность распространять новую литературу, вовлечение женщин в литературную работу — уже следующий этап просвещения. Однако в основе позиции Макарова лежит также представление о посреднической роли женщины. Для Измайлова, судя по публиковавшимся в «Патриоте» материалам, участие дам в литературе было неприемлемо. Задача сентименталистской периодики — чувствительное воспитание молодого поколения, которым должны заниматься просвещенные дворянки. Шаликов же активно вовлекал писательниц в работу над «Аглаей».

Е. Н. Пучкова на страницах «Аглаи»