Читаем Розы без шипов. Женщины в литературном процессе России начала XIX века полностью

Начало стихотворения восходит к многочисленным аллегориям: «Блеснул на западе румяный царь природы, / Скатился в океан — и загорелись воды» [Бунина: 84]. В стихотворении «Евгению. Жизнь Званская» описывается утренняя заря:

Дыша невинностью, пью воздух, влагу рос,Зрю на багрянец зарь, на солнце восходяще,Ищу красивых мест между лилей и роз,Средь сада храм жезлом чертяще[300].

Бунина тоже останавливается на переходном времени, но выбирает вечернюю зарю, ср.: «…утренняя заря <…> лишь возвышенна или прекрасна; вечерняя — истинно романтична» [Манн: 24]. Таким образом возникает корреляция с предромантической традицией «вечерней поэзии».

В стихотворении описывается ситуация видения, грезы, в которые погружается лирическая героиня. Бунина использовала в «Сумерках» приемы «явления» и «смены ряда картин», о которых писал Пумпянский как о характерных для державинского репертуара[301]: Державин является в виде «почтенного мужа», увенчанного лаврами, он берет «златую лиру» и поет (дважды сменяя «напев»); в финале является «пришелица», венчающая певца «из мирт венком». Визуальная поэтика «Сумерек» действительно построена на принципе смены картин. Экспозиция представляет заход солнца, настраивающий героиню на мечтательный лад. Этот фрагмент заканчивается буквально «затемнением»: «Усни, царь дня! тот путь, который описал, / Велик и многотруден», — героиня остается в темноте, которую нарушает луч света: «Откуда яркий луч с высот ко мне сверкнул, / Как молния, по облакам скользнул?» — таково начало второй «картины». Она вмещает в себя описание Державина и его поэзии. Наконец, третья «картина» — явление жены и награждение поэта миртовым венком.

Сам поэт «узнается» постепенно:

Почтенный муж с открытой головоюНа мягких лилиях сидит,В очах его небесный огнь горит,Чело, как утро ясно,С устами и с душей согласно,На коем возложен из лавр венец;У ног стоит златая лира[302].

Бунина создает образ идеального поэта: вдохновение («в очах его небесный огнь горит») соединено в нем с чистотой помыслов и ясностью мыслей; разум в ладу с сердцем, поэтому и его поэзия столь искренна и гармонична.

Наконец, в финале указывается «привидевшееся» автору «Сумерек» место — Званка. Таким образом, на протяжении текста происходит постепенное узнавание того, о ком идет речь, упоминание Званки (безусловно, здесь изображена воображаемая «небесная» Званка, а не конкретное имение) должно было окончательно укрепить читателя во мнении, что речь идет именно о Державине.

Показательна для смысловой конструкции «Сумерек» оппозиция «венец» — «венок». При первом появлении поэта он увенчан «из лавр венцом», у ног его стоит «златая лира» — традиционные аллегорические атрибуты возвышенного поэта. В конце же стихотворения является некая скромно одетая «жена», «без перл, без пурпура, без злата», и венчает поэта другим венком:

Пришелица простерла руки,И миртовый венок за сельских песней звуки,Едва свила,Ему с улыбкой подала[303].

Ю. В. Манн писал по поводу этой оппозиции в романтической поэзии:

Если венец — знак общественного могущества, официальной власти, вплоть до власти царской (в «Песне» Дмитриева, 1794: «Видел славный я дворец Нашей матушки-царицы; Видел я ее венец И златые колесницы»), то венок олицетворяет жизнь отъединенную, частную, среди друзей, с возлюбленной, на лоне природы. Венец — атрибут славы, чаще всего военной; венок — знак отказа от громкой славы ради жизни неприметной, но исполненной естественных чувств, искренней приязни и любви[304].

Именно такой образ жизни — отказ от светской суеты и почестей в пользу естественного существования — манифестировал Державин в стихотворении «Тишина» 1801 года (именно в 1801‐м он вышел в отставку), затем в сборнике «Анакреонтические песни» (1804) и закрепил в стихотворении «Евгению. Жизнь Званская» (1807; в нем также представлены различные амплуа автора — певец Фелицы, певец Бога, певец естественной жизни).

О намерении поэта сменить поэтическое амплуа знало и его окружение. Пятого мая 1807 года Жихарев сделал в дневнике следующую запись:

Перейти на страницу:

Все книги серии Гендерные исследования

Кинорежиссерки в современном мире
Кинорежиссерки в современном мире

В последние десятилетия ситуация с гендерным неравенством в мировой киноиндустрии серьезно изменилась: женщины все активнее осваивают различные кинопрофессии, достигая больших успехов в том числе и на режиссерском поприще. В фокусе внимания критиков и исследователей в основном остается женское кино Европы и Америки, хотя в России можно наблюдать сходные гендерные сдвиги. Книга киноведа Анжелики Артюх — первая работа о современных российских кинорежиссерках. В ней она суммирует свои «полевые исследования», анализируя впечатления от российского женского кино, беседуя с его создательницами и показывая, с какими трудностями им приходится сталкиваться. Героини этой книги — Рената Литвинова, Валерия Гай Германика, Оксана Бычкова, Анна Меликян, Наталья Мещанинова и другие талантливые женщины, создающие фильмы здесь и сейчас. Анжелика Артюх — доктор искусствоведения, профессор кафедры драматургии и киноведения Санкт-Петербургского государственного университета кино и телевидения, член Международной федерации кинопрессы (ФИПРЕССИ), куратор Московского международного кинофестиваля (ММКФ), лауреат премии Российской гильдии кинокритиков.

Анжелика Артюх

Кино / Прочее / Культура и искусство
Инфернальный феминизм
Инфернальный феминизм

В христианской культуре женщин часто называли «сосудом греха». Виной тому прародительница Ева, вкусившая плод древа познания по наущению Сатаны. Богословы сделали жену Адама ответственной за все последовавшие страдания человечества, а представление о женщине как пособнице дьявола узаконивало патриархальную власть над ней и необходимость ее подчинения. Но в XIX веке в культуре намечается пересмотр этого постулата: под влиянием романтизма фигуру дьявола и образ грехопадения начинают связывать с идеей освобождения, в первую очередь, освобождения от христианской патриархальной тирании и мизогинии в контексте левых, антиклерикальных, эзотерических и художественных течений того времени. В своей книге Пер Факснельд исследует образ Люцифера как освободителя женщин в «долгом XIX столетии», используя обширный материал: от литературных произведений, научных трудов и газетных обзоров до ранних кинофильмов, живописи и даже ювелирных украшений. Работа Факснельда помогает проследить, как различные эмансипаторные дискурсы, сформировавшиеся в то время, сочетаются друг с другом в борьбе с консервативными силами, выступающими под знаменем христианства. Пер Факснельд — историк религии из Стокгольмского университета, специализирующийся на западном эзотеризме, «альтернативной духовности» и новых религиозных течениях.

Пер Факснельд

Публицистика
Гендер в советском неофициальном искусстве
Гендер в советском неофициальном искусстве

Что такое гендер в среде, где почти не артикулировалась гендерная идентичность? Как в неподцензурном искусстве отражались сексуальность, телесность, брак, рождение и воспитание детей? В этой книге история советского художественного андеграунда впервые показана сквозь призму гендерных исследований. С помощью этой оптики искусствовед Олеся Авраменко выстраивает новые принципы сравнительного анализа произведений западных и советских художников, начиная с процесса формирования в СССР параллельной культуры, ее бытования во времена застоя и заканчивая ее расщеплением в годы перестройки. Особое внимание в монографии уделено истории советской гендерной политики, ее влиянию на общество и искусство. Исследование Авраменко ценно не только глубиной проработки поставленных проблем, но и уникальным материалом – серией интервью с участниками художественного процесса и его очевидцами: Иосифом Бакштейном, Ириной Наховой, Верой Митурич-Хлебниковой, Андреем Монастырским, Георгием Кизевальтером и другими.

Олеся Авраменко

Искусствоведение

Похожие книги

100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука