Розы для киллера

Попросившись в бухгалтерии галереи к городскому телефону, Вера Сергеевна позвонила своей приятельнице Нине Ивановне, чтобы найти ее зятя и сказать ему, чтобы не волновался, она охранника Витьку пристыдит и расскажет в милиции, что дверь была входная без присмотра, а потом пусть ее хоть увольняют. Нина Ивановна обрадовалась ее звонку, начала долгие разговоры. Но поскольку зятя у нее в данный момент не было, а по служебному телефону долго разговаривать неудобно, то Вера Сергеевна быстро распрощалась, спросив Володин домашний телефон. Извинившись перед бухгалтершей, она набрала номер Володи, но там тоже никто не отвечал. Послушав длинные гудки, Вера Сергеевна отложила на время свою заботу, пообещав себе позвонить Володе вечером из дому.

После работы она не спеша прошла по ларькам в поисках товаров подешевле. Когда она подходила к своему дому, было уже совсем темно. Ей нужно было пройти двором, где громоздились сугробы чуть ли не в человеческий рост и, конечно, не горел ни один фонарь. Проходя сквозной подворотней, Вера Сергеевна услышала сзади какой-то подозрительный шум — не то скрип шагов, не то треск замерзшего дерева. Она оглянулась, но никого не увидела, сердце ее забилось от нехорошего предчувствия. Ей казалось, что она не одна в этом темном зимнем дворе, что кроме нее здесь присутствует кто-то злой и опасный.

Вера Сергеевна прибавила шагу, едва ли не побежала, хотя ей было страшно неудобно — вдруг соседи увидят, что она бежит, как молодая. Силы уже не те, сердце колотится, ноги болят… Наконец она добралась до своего подъезда, схватилась за ручку двери и вздохнула с облегчением — еще минута, и она будет дома. На лестнице тоже было темно, как в желудке утконоса, — Генка с первого этажа, паразит, все лампочки вывинтил. Вера Сергеевна осторожно, стараясь не споткнуться, двинулась к лестнице, как вдруг почувствовала чье-то прикосновение. Ей стало так страшно, как не было никогда за всю ее долгую и нелегкую жизнь.

— Кто… здесь? — еле выговорила она слабым от страха голосом.

В темноте раздался щелчок, и вспыхнул оранжевый огонек зажигалки.

— Ага, это вы, — удовлетворенно произнес мужской голос.

За то мгновение, пока темнота была прервана оранжевой вспышкой, она тоже успела его узнать. Несмотря на то что слабый свет зажигалки неузнаваемо исказил лицо, изуродовав его глубокими резкими тенями, она узнала этого человека, он приходил в галерею, она видела его раньше с Аделаидой.

— Ты — убийца, — неожиданно твердо сказала напуганная старая женщина, — ты их обоих убил!

Она не видела его лица, не знала, как он отреагировал на ее слова, но продолжила, надеясь спасти свою жизнь маленькой ложью:

— В милиции про тебя уже знают!

— Врешь, старая сволочь! — раздался злобный голос из темноты, и жесткая мужская рука схватила ее за воротник и резко рванула.

Вера Сергеевна потеряла равновесие и упала бы, если бы убийца не удержал ее на весу. Он встряхнул ее, как куклу, и злобным шепотом повторил:

— Врешь,, старая карга! Никто меня не видел, а если видел, то не сообразил ничего! И ты теперь уже никому ничего не расскажешь!

В темноте раздался сухой металлический звук, Вера Сергеевна поняла — он выбросил лезвие складного ножа. Она знала, что наступили последние мгновения ее жизни. И вдруг она догадалась. Она вспомнила, откуда ей знакомы интонации его голоса, черты его лица, его жесты, тот поворот его головы, каким он обернулся в ее сторону однажды, когда заходил в галерею еще давно, при живой Аделаиде. Она все вспомнила и сказала удивленно:

— Я тебя узнала. Я знаю, кто ты такой.

— Да? Значит, догадалась, старая каракатица? Тебе от этого легче не будет. Все равно — сдохнешь здесь, в своей помойке.