Розы для киллера

— А что мы теряем? Если ни один из этих троих не виноват, мы им ничего плохого не сделаем. А чтобы подстегнуть их, надо сказать, что после бабули осталась квартира в центре, бесхозная, ЖЭК сразу лапу наложил и велел барахло быстро забирать, а квартира уже обещана кое-кому. Про это все поверят, сам знаешь, какая мафия сейчас в ЖЭКах творится!

Он глядел на меня с улыбкой:

— Отчаянная ты!

И я не поняла, нравится это ему или нет.

Через три дня, похоронив Веру Сергеевну, Володя сказал, что художественная жизнь идет своим чередом, что он поинтриговал немного и получил приглашение на очередную выставку в галерею «Зефир».

— Что за странное название — «Зефир»? Это что — выставочный зал кондитерской фабрики?

Володя фыркнул:

— Зефир — это вообще-то теплый южный ветер по-древнегречески. Ну, знаешь, — Борей — северный, а остальные я позабыл.

— Потому и кондитерский зефир так называется, что он такой мягкий, нежный, как южный ветер?

— Конечно, и эту галерею так назвали, потому что здесь выставляется все такое… ласкающее взгляд чувствительных дам.

— А что же все сюда ходят?

— Здесь много жен «новых русских», которым все пытаются что-нибудь продать, а для этого хорошо бы сначала с ними познакомиться. Кроме того, здесь всегда хорошо кормят и поят.

— Но мы идем сюда с совершенно конкретной целью, — строго сказала я, — не увлекайся шампанским.

Кажется, он обиделся, потому что отошел от меня и сделал независимый вид.

***

Народу в галерее было полно. Шанхайский уже успел где-то запастись тарелкой с бутербродами и допивал третий стаканчик шампанского, поэтому чувствовал себя необыкновенно хорошо, можно сказать, на творческом подъеме. Куда-то задвинув свою жену, он подхватил под локоток «новую русскую» даму в бриллиантах от макушки до пят и бархатным голосом вещал:

— Вы видите, дорогая, как тонко художник передает глубину своего миропонимания нежной серо-жемчужной шерстью этой кошки? Вы видите, какой глубокий подтекст скрыт в завязанном у нее на шее голубом банте? Этот бант символизирует, с одной стороны, трагедию сексуальных меньшинств и, с другой стороны, то, как душит нас окружающая бездуховность…

Наталья в восхищении переводила глаза с бриллиантов дамы на кошку, потом опять на бриллианты, потом на Шанхайского.

Чуть дальше Бультерьерский мертвой хваткой вцепился в коренастого, коротко стриженного уголовника, увешанного золотыми цепями похлеще, чем дуб у Лукоморья.

— Учти, Толян, год назад картины Россомахзина шли по пять штук зеленых, в этот — уже по пятнадцать, в будущем — они, в натуре, пойдут не меньше тридцати. Где ты еще так клево вложишься?

Уголовник явно не проявлял должного энтузиазма. Владимир Иванович подхватил свою спутницу под руку, потому что она слегка растерялась в этом бедламе. Наконец сквозь бурлящую толпу удалось пробиться к скалистому утесу, надежному причалу, которым представлялся издали большой и устойчивый Петя Мертваго.

— Смотри, как удачно! — прошептал Пятаков. — Опять они оба вместе. Этот, из мэрии, снова при нем! Так что мы убьем одним выстрелом сразу двух зайцев!

— Для зайца твой Петя крупноват будет, — с уважением сказала Наталья, Петя произвел на нее сильное впечатление своими размерами.

— Да, хороший заяц, крупный, упитанный.

Петя издали замахал им рукой с бутербродом:

— Володя, привет! Что это за дама с вами интересная? Познакомьте!

Владимир Иванович оглянулся на свою даму и увидел, что она и правда интересная. Не красавица, но в своем подчеркнуто скромном, черном брючном костюме она выгодно отличалась от присутствующих «новых русских» дам. Она была здесь чужая. Поэтому держалась напряженно, в глазах была тревога, ведь они собирались общаться с предполагаемым убийцей. Он почти физически чувствовал идущую от нее волну беспокойства. Он подумал, что Петя Мертваго, вероятно, все же обладает некоторым художественным вкусом, если сумел разглядеть что-то в Наталье.

«Как я ее напишу!» — подумал он, но отогнал от себя виденье портрета — сейчас не время об этом думать.

Он сделал над собой усилие и представил Наталью Пете и типу из мэрии.

— Володечка, вы-то что здесь делаете? — Петя говорил с набитым ртом, поэтому к его словам приходилось прислушиваться. — Богатые дамы плохо покупают ваши пейзажики и натюрмортики…

Наталья немедленно обиделась на «пейзажики и натюрмортики» и недовольно буркнула:

— Дамы бывают разные.

— Не обижайтесь, Натали! — воскликнул Петя, дожевав бутерброд. — Я ведь говорил только о богатых дамах!

Наталья нахмурилась и решила приступить к делу, пока Петя окончательно не вывел ее из себя. Громко и театрально, как актриса на сцене, она обратилась к Володе:

— А что, милый, нет никаких новостей о поисках убийцы?

Пятаков внутренне передернулся от ее фальшивого тона, но Петя ничего не заметил и заинтересованно на них посмотрел:

— Какого убийцы, Натали? Который прирезал Аделаиду?

— Не только Аделаиду, он уже троих укокошил.

— Глеба я знаю, а кто же третий?

— Женщина пожилая, Вера Сергеевна, она в галерее уборщицей работала.

— Господи! — Петя даже присвистнул. — А ее-то за что? Бедных ведь не убивают!