Розы на асфальте

Тут я, конечно, навостряю уши. Удивительно, что она такое спрашивает, а еще удивительнее, что доктор разрешает.

– А как же, ведь ребенок увидит… ну, это самое, – не выдерживаю я.

Доктор Берд прыскает со смеху. Она понимает, о чем я.

– Ничего он не увидит! Кстати, молодой человек, я что-то не слышу вопросов от вас. Сидите так тихо, я почти забыла, что вы здесь.

– Да что я. К вам же Лиза записывалась.

– Нет уж, раз пришли, значит, вам не все равно! Что бы вы хотели узнать?

– М‐м… – Я ломаю голову – не выглядеть же идиотом. – Когда станет известно, мальчик или девочка? Ну вот это, когда на экране показывают.

– Вы про УЗИ? Пол ребенка на таком сроке еще не определяется. Тем не менее его самого мы увидим уже сего- дня.

– Что, правда? – удивляется Лиза.

– Да, это поможет точнее определить примерную дату родов. И сердечко послушаем.

Доктор Берд включает какой-то аппарат и помогает Лизе улечься на смотровом столе. В кино все выглядит совсем не так: она не выдавливает гель Лизе на живот и не водит по нему датчиком. Вместо этого доктор вставляет какую-то палку Лизе… туда… Ну и инструменты у этих гинекологов!

– А если у меня что-то окажется не в порядке? – спрашивает Лиза.

– Тогда и будем думать, – отвечает врач, – беспокоиться рано, расслабьтесь.

Я подхожу и беру Лизу за руку, она вроде как не против.

На экране какая-то серая муть, будто в испорченном телевизоре, только в середине черное пятно, в котором виднеется крошечный белый пузырь.

– Вот он, ваш малыш, – показывает доктор Берд.

– Этот пузырик? – прищуриваюсь я.

Лиза пихает меня локтем.

– Никакой не пузырик, больше на арахис похоже.

– Можно и так сказать, – смеется докторша, – но, если присмотреться, видны голова и зачатки конечностей.

В самом деле, с одной стороны у пузырика можно разглядеть что-то похожее на голову, а с другой торчат еле заметные отростки.

– Ага, вижу, – киваю я.

– Я тоже! – шепчет Лиза. – А что это шевелится в самой серединке?

– Это и есть сердце. Так рано его не всегда слышно, но я попробую…

Она вертит ручку на аппарате УЗИ, и комнату заполняет громкое «бум-бум-бум». У меня перехватывает дыхание. Вот это да!

У Лизы блестят глаза.

– Мой ребеночек! Ну, то есть этот… эмбриончик.

– Так и есть, ваш эмбриончик, – улыбается доктор Берд.

Она говорит, что пока все идет нормально и рожать Лизе где-то в середине июля. Распечатывает картинку с экрана, выписывает специальные витамины для беременных. Следующий прием назначен через месяц.

Лиза одевается, и я провожаю ее в приемную. Даже под ноги не смотрит, все разглядывает снимок и шепчет со слезами на глазах:

– Мой эмбриончик!

Страховка ее матери покрывает бὀльшую часть платы за прием. Надо же, пусть мисс Монтгомери и выставила дочь из дома, но хотя бы без страховки не оставила. Нужно только немного доплатить. Лезу в рюкзак за бумажником.

– Сколько надо? – спрашиваю.

– Двадцать долларов, – отвечает чернокожая секретарша за стойкой.

Нахожу лишь пластинку жвачки. Как же так? Только на прошлой неделе была получка: я заплатил за свет, за воду и купил игрушки для сына – и все? Не может быть!

Лиза с секретаршей наблюдают, как я лихорадочно шарю в рюкзаке.

– Извините, – бормочу, краснея, – тут у меня где-то…

– Ничего страшного, Мэверик, – успокаивает Лиза, – я заплачу.

– Да нет, погоди. Я сейчас…

– Проблемы? – подходит Карлос.

Всюду ему надо сунуть любопытный нос!

– Да есть у меня!

– Нужно еще двадцать долларов, – объясняет Лиза брату. – Мэв хочет заплатить, но…

Карлос отодвигает меня, достает бумажник и кладет на стойку двадцатку.

– Кое у кого слишком много детей, чтобы их содержать.

Эх, не будь мы в приемной у врача, показал бы я ему.

– Пока у меня только один, придурок!

– И это для тебя слишком много. Как ты собираешься обеспечивать ребенка моей сестры?

– Не твое дело! – цежу я сквозь зубы.

– То есть сам не знаешь. Похоже на тебя. Идем, Лиза, – говорит он. – Отведу тебя пообедать, раз твой бандит не тянет. Мой племянник или племянница, должно быть, есть хочет.

Жду, что Лиза за меня вступится, но она опускает глаза в пол и заправляет косичку за ухо.

– После поговорим, – бросает она и идет за Карлосом к выходу, оставляя меня с моей жвачкой.

Я должен заботиться о Лизе, о Сэвене и о будущем ребенке. Зарплаты, которую я получаю у мистера Уайатта, ни на что не хватит. Если я не могу найти двадцать долларов на поход к врачу, где я возьму деньги на подгузники и еду?

Дре был бы разочарован, но иного выхода я не вижу.

Придется снова заняться торговлей наркотиками.

Часть 3 Спячка

20

На могиле у Дре пробивается ярко-зеленая трава – напоминание о том, что скоро весна и жизнь продолжается, хоть и без него.

Его похоронили в дальнем конце кладбища, и сюда почти не долетает шум машин с шоссе. Тетя Нита с дядей Рэем заказали Дре красивый памятник, на котором, кроме имени с датами рождения и смерти, выбито: «Любимому сыну и отцу», а еще ниже курсивом: «Мы любили его, но Господь любил больше». Мне трудно в это поверить.