Розы на асфальте

Так должен был бы ответить Мозгляк, не будь он Мозгляком.

– И не думаю. Мало того: когда он понял, что я узнал часы, то тут же сдрейфил и свалил.

– Ого! Чертовски подозрительно. Ты нашим сказал?

Я сажусь рядом с Кингом на диван.

– Даже вспоминать не хочется. Сказал вчера, так этот кретин заявил, что Рыжий, должно быть, купил часы у Анта, потому что у него кишка тонка убить Дре.

– Какого черта? Этот фрукт на что угодно способен. – Кинг качает головой. – Из Мозгляка главарь никакой, факт.

– И не говори! – Я складываю руки на груди. – Сказал, даже не спорь, с угрозой типа – мол, я его дураком выставляю.

– Ха, а в зеркало он давно смотрелся? Дурак и есть, прямо на лбу написано.

– Зато интеллектуализмов хоть отбавляй, – ухмыляюсь я, – готов к любой ситуализации.

Мы дружно хохочем. Приятно посмеяться вместе, как в прежние времена.

– Ну ты понял, что все это значит, – говорит он, и мне становится не до шуток.

Потому я и не мог заснуть прошлой ночью. Смотрю в пол, но перед глазами окровавленная голова Дре у меня на коленях. Эта картина намертво отпечаталась в мозгу.

Если за убийством Дре стоит Рыжий, ему недолго осталось – клянусь всем, что мне дорого!

Поднимаю взгляд на Кинга.

– Я убью этого ниггера.

23

Сэвену нет дела ни до Рыжего, ни до моих школьных бед, и вечером он устраивает настоящий концерт.

Вытираю ему лицо салфеткой, кажется, уже в сотый раз. Пытаюсь накормить его баночным пюре из горошка с морковкой, даже добавил туда яблочного пюре для вкуса, как учила миссис Уайатт, но Сэвен старательно уворачивается от ложки и сжимает губы. А когда мне все-таки удается впихнуть в него немного, он тут же все выплевывает. Вся кухня в оранжево-зеленых брызгах.

– Сынок, ну покушай, – упрашиваю я. – Может, горошек и морковка не самая вкусная еда, но пожалей хотя бы папу. У папы был такой трудный день!

– Па-па! Па-па! – повторяет он в ответ.

В прошлое Рождество научился – лучший подарок за всю мою жизнь, честно.

Подкараулив очередное «па-па», сую ложку Сэвену в рот. Парень смотрит на меня, и струя пюре летит мне прямо в лицо. Не позволяйте этим милым пупсам задурить вам голову. Они сущие бандиты, и плевать им на все родительские проблемы.

– А ну хватит! – строго говорю я, утираясь бумажным полотенцем.

Сэвен смачно фыркает, и вот я снова покрыт детскими слюнями. В отчаянии утыкаюсь лбом в детский стульчик. Я сдаюсь. Вот же упрямец, сам себе вредит! Зато вчера дал ему блинчик на завтрак – вцепился насмерть. Визжал, как поросенок, когда я попытался его забрать. Пришлось нести к Уайаттам с блином в руке.

Ма говорит, он такой вредный, потому что чует конкурента на подходе. Не знаю, но мне нужна передышка, слишком много всего навалилось. Первым делом надо сказать Ма о профуканном аттестате. Она меня точно прибьет – и кто тогда разберется с этой сволочью Рыжим?

Кинг обещал достать мне пушку, с ней все пройдет как по маслу. Хотя при мысли о том, чтобы вот так просто взять и застрелить человека, все сжимается внутри.

Сэвен шлепает меня ладошкой по макушке.

– Па-па! Па-па-па!

Гляжу на него и невольно улыбаюсь.

– Что, решил развеселить папулю, Боец?

Он зачерпывает рукой пюре из чашки и протягивает мне.

– Ам! – раскрываю рот.

Слизываю угощение и прихватываю детские пальчики, будто хочу съесть и их. Сэвен с хихиканьем отдергивает руку, и мы смеемся вместе.

– Знаешь что, Боец? – вздыхаю я. – Фигня это пюре, не зря ты плюешься. Давай-ка попробуем что-нибудь другое!

Я знаю, что он обожает – рисовую кашу. На вид – размазня, и на ночь ее давать вроде как не положено, но сил уже нету никаких, честное слово. Сэвен от радости аж подпрыгивает на стульчике, когда я приношу тарелку.

– Ура-ура! – приплясываю я. – Мы будем есть кашу, хей! Вкусную кашу, хей! Папуля спас сынулю!

Сэвен широко разевает рот, заглатывая ложку за ложкой, и после ужина блаженно засыпает с набитым желудком. Спасибо тебе, Господи, за рисовую кашу.

Осталось дождаться Ма. Со второй работы она уходит в десять тридцать. Нервно меряю шагами кухню. Сажусь, снова встаю. Заглядываю к Сэвену. Включаю в гостиной телевизор, выключаю. Не знаю, что сказать Ма, чтобы не слишком расстраивалась. А что тут скажешь, если получить аттестат – единственное, о чем она меня просила. Про Рыжего вообще лучше молчать: мать я боюсь больше, чем копов.

Сижу за кухонным столом и устало потираю виски. Рыжий, Рыжий… Так и ходит с часами Дре на руке, мразь! Нет, даже если не убивал, все равно это чертовски неуважительно – не может он не знать, чьи это часы. Не зря так дергался тогда у мисс Розали.

Я должен был что-нибудь сказать этому ублюдку. А еще лучше – сорвать с него часы и всадить ему пулю в башку.

Так, что-то меня заносит. Сперва надо убедиться, что это его рук дело. Иначе получится, что я убил парня Бренды и отца Халиля ни за что… Хотя Рыжий наверняка не думал тогда о Кише с Андреаной.

Погодите-ка. В момент убийства Дре говорил с Кишей по телефону. Может, она слышала что-нибудь? Вряд ли она, конечно, опознает Рыжего, но хоть что-то припомнит. Я должен поговорить с ней – ради Дре!