Ртуть

Я провел в этой жуткой темнице уже больше года. Сегодня наконец для меня забрезжил лучик надежды. Из зашифрованного послания Жана де Вилляжа я узнаю, что у него появился план моего спасения. Господи! Умоляю Тебя! Пусть это будет правдой! Я могу получать записки, но не имею возможности посылать ответы на них. Мне остается только молиться и верить, что мои друзья успеют приехать за мной до того, как меня подвергнут пыткам. Устоять перед королевским мучителем не сможет никто – я это знаю.

Мои друзья заплатили за то, чтобы с меня сняли оковы, и в моей камере поставили кушетку со вполне сносным матрасом. Мой горшок опорожняется раз в день и ставится назад той же рукой, которая подает мне еду через крошечный люк в стене. Это единственный раз, когда я вижу здесь хоть кого-то – причем даже не человека и не его лицо, как было в других темницах, а всего лишь грязную руку без одного пальца, мизинца. И каждый новый день похож на предыдущий: я или пишу, или размышляю. Иногда, правда, я тихонечко пою. Пение меня бодрит. Я не столько молюсь, сколько просто напеваю тексты псалмов и гимнов. Теперь, когда у меня появился шанс на спасение, мне действительно хочется петь. Только пою я негромко, чтобы не привлекать внимания. Мои тюремщики, наверное, думают, что я схожу с ума. Возможно, так оно и есть…

Я знаю, что король не сможет добраться до моей торговой сети за пределами Франции – сложной системы межличностных отношений и деловых контактов, которую я выстраивал на протяжении многих лет и которая охватывает моих преданных друзей и работников. Они спасут меня. Я знаю это. Мне надо только терпеливо ждать. И не зацикливаться на пытках. Времени на размышления у меня предостаточно, но думать следует не о плохом, а о хорошем. И я стараюсь представлять себе маршруты, которые планируют друзья для моего побега. А ведь следует учесть и еще кое-что: окажись я на свободе, дневной свет и необходимость быстрого передвижения могут обернуться шоком для моего ослабевшего организма. Мне необходимо заниматься физическими упражнениями – потягиваниями, ходьбой на месте. Или я попросту не смогу уйти далеко, даже если мне удастся отсюда выбраться. Планы бегства множатся в моей голове и отвлекают от тягостных мыслей. И я искренне молюсь, чтобы они сбылись.

Глава 29

Конец октября 1454 года. Я уже перестал мечтать. Но этот день – день, о котором я так молился и которого так ждал – все-таки пришел! Мое сердце трепещет. Но смогут ли пойти мои ноги? Верные мне люди щедро подкупили тюремщиков. Я слышу голоса, скрежет ключа в замочной скважине и негромкие, благожелательные голоса, а не обычные грубые, рявкающие приказы. Кто-то аккуратно берет меня за руку и выводит из камеры.

– Дядюшка, это я, Жан, Жан де Вилляж! – говорит голос. – Твое зрение ухудшилось в темноте, и глаза не вынесут яркого дневного света. Я завяжу их шарфом, ладно? Мы покидаем темницу. Я помогу тебе бежать. Ты слышишь меня, дядюшка?

Должно быть, я выгляжу потрясенным; Жак разговаривает со мной как с ребенком.

– Осторожно, мы идем по коридору… Сейчас будет несколько ступенек – первая, вторая, третья, четвертая, пятая, – Жан считает ступеньки, и я послушно следую его указаниям. – А сейчас мы выходим на улицу. Ты почувствуешь ветер. Доверься мне, милый дядюшка. Я помогу тебе сесть на коня. Ты только глубже дыши!

Жан обнимает меня. До чего же это здорово – ощутить его руки на своих плечах! Жак, держись – нельзя давать волю чувствам! Мы пока еще не в безопасности. Но как ободряюще действует теплое приветствие друга!

– Нам предстоит дальний путь – через всю Францию в Прованс. А там нас ждет твой добрый друг, король Рене. Нет-нет, дядюшка, не пытайся говорить. Я расскажу тебе обо всем подробней, когда мы остановимся передохнуть.

С помощью Жана я кое-как усаживаюсь в седло, стараясь глубоко дышать. Как же благоухает мир за стенами темницы! О, этот запах осенней листвы и травы!

– Я привяжу тебя к седлу, дорогой дядюшка, а то мне сдается, что твои мышцы уже отвыкли от верховой езды.

Мои спасители крепко привязывают меня к седлу с высокой задней лукой и, придерживая моего коня за поводья, пускаются в путь галопом. Да, Жан прав. Нам нужно укрыться в Провансе, суверенном владении Доброго короля Рене, сына незабвенной королевы Иоланды. Я уверен в его поддержке и чувствую, как его мать и моя покровительница простирает мне с Небес свою руку помощи.

Через несколько часов езды мы делаем остановку. И снова Жан подле меня; он отвязывает меня от седла и заботливо помогает спуститься на землю. Я не в состоянии стоять, и он усаживает меня на покрывало, расстеленное на траве.

– Дядюшка, тебе следует подкрепиться, – с этими словами Жан протягивает мне кубок с водой, в которую добавлено несколько капель вина.