Ртуть и золото

Виконт склонился над бухгалтерской книгой и аккуратно вписал в графу «приход» выручку за проданный оранжерейный урожай. Присыпал писанину песочком – чтоб сохла быстрее. Еще раз пересчитал барыши и спрятал за пазуху – предстояло еще убирать деньги в ту самую «коробку».

Грешное его дитятко, Анри Мордашов, который день квохтал – о том, что двор переезжает в Петербург, и климат там гиблый, и летние ночи светлы – не разгуляться ловеласу. Виконт про себя твердо знал, что ему-то судьба оставаться в Москве, возле подопечных сокровищ. Значит, нового приятеля нужно искать, на замену Анри, и по возможности – из салтыковского семейства…

Виконт захлопнул просохшую книгу, стряхнул песок и книгу убрал – на живот, за пояс. Задул по одной все свечи в шандале и лишь последнюю пересадил в керамическую лодочку и взял с собой. Вышел из комнатки, притворив дверь – и два «друга» следовали за ним, на расстоянии и совершенно бесшумно. «Друзьям» и не нужна была свеча – они умели перемещаться в подземных лабиринтах на ощупь и по запаху, как кроты.

– Ждите тут, – приказал Виконт на берегу подземной реки. Сам прыгнул в лодочку, приладил свечу на лодочный нос и оттолкнулся веслом. Потолок был так низок, что в лодке возможно было разве что сидеть – а когда-то, прежде, этот путь и вовсе завален был камнями, но по приказу Каина – расчистили, и речную дорогу, и путь подземный – к Либерее…

Каин совсем не умел читать, но считал хорошо, и совсем хорошо – просчитывал ходы и всевозможные изводы. Он понял, насколько собрание старых книг увеличит активы его подземного банка.

Виконт смотрел не только за деньгами. Он был – в некотором роде – библиотекарь. Как мог, оберегал книги от сырости, от мышей. Он был здесь драконом, минотавром – хранителем и узником в своем драгоценном лабиринте.

Лодочка причалила к деревянным сырым ступеням (плесень ест, скоро придется чинить), Виконт привязал ее и поднялся – в драконью свою сокровищницу. На полу – сундуки, с монетами, и ружьями, и порохом – который тоже, увы, пора сушить. А вдоль стен – книги, сокровища настоящие, к которым дракон навеки привязан.

Виконт отворил один из сундуков, бросил в него мешочек с монетами, оранжерейную выручку. Выпрямился, обвел книги взглядом, словно здороваясь. За десять лет он прочел книги почти все, кроме греческих – он не знал по-гречески. Латинские, немецкие, русские, английские и французские – Виконт читал и по-французски, хоть и не говорил. И любимые его книги, на языке мандарин, о единственности и двойственности, о собственном пути и о трусости как о худшем из грехов. О том, что величайший из подвигов – всего лишь оставаться собой.

Виконт снял с полки тонкий переплет с иероглифами на корешке, раскрыл наугад:

«Всегда будь собой. Кроме тех случаев, когда можешь быть драконом. Тогда – будь драконом».

Для даоса сие утверждение – кощунство, и смел, наверное, был тот, кто написал его. А для Виконта неожиданные эти слова были ответ на вечный его вопрос, привет от хаотического мироздания, что нет-нет да и улыбнется дружелюбно несуразным собственным чадам.

Мог ли знать он, соликамский поп-расстрига, хранитель разбойничьей кассы, что когда-нибудь сделается – драконом? И Франсуа Вийон, и Кикеро, и Лао Цзы – все они станут его собеседниками, с этих тронутых плесенью страниц? Когда маленькую их шайку разнесла в клочья наемная армия господ Строгановых, Виконт кассу, доверенную ему, сохранил, не выдал – ни под батогами, ни под кнутом, ни в ледяной воде. За эту стойкость и поручили ему в остроге кассу уже следующую. Общее тамошнее, коробку. Он, острожный счетовод, время от времени еще и «тискал романы» скучающему в бараке Вору. Виконт пересказывал снизошедшему до него от безделья Каину бесконечные дворянские романчики о неистовом Роланде, о прекрасном принце Парцифале, о магистре де Молэ, счастливо убежавшем казни на костре… Когда история заканчивалась, он выдумывал продолжение сам, и Каин, кажется, это понимал. Он лучше всех чувствовал – любые изменения течения, повороты русла. Кто же знал, что история битого соликамского расстриги вот так же будет продолжена и довыдумана, что царь преступников и вознаградит его за те острожные «романы» – по-царски…

– Вот, владей, – принц воров обвел широким жестом подземную сокровищницу. – За сундуки раз в семь дней даешь мне отчет. Что прибыло, что убыло. Книги и порох – смотри, чтоб не сырели, и все. За общее – отвечаешь.

Виконт и тут-то не сундуки первыми увидел – книги. Каин, не умевший читать, зато просчитал его, своего дракона – до последней циферки. Будет служить, никуда не уйдет. От книг. Товар – продан и куплен, прикуп – скушан.

– Отчего все Воры всегда зовутся «Каин»? – спросил его тогда Виконт. Ему непонятно казалось, грамотею, ведь «Каин» – это было, несомненно, обидное.

– Ученый человек! – рассмеялся Вор, совершенно искренне – разъехалась в улыбке его круглая грубая рожа, безносая, с рваными до кости ноздрями. – Не понимаешь? Это же очень просто. Каин – он ведь Первый Душегуб. Ну, и умереть он не может, само собою, – проклят на жизнь вечную.