Руанда: принять примирение. Жить в мире и умереть счастливым

Крест, который я вижу, ты познал, лучше, чем я. Если сегодня я перед тобой, Господи, то не для того, чтобы просить прекратить испытание, которое я терплю. Но для того, чтобы просить исполнить, служа Тебе, волю Отца нашего на земле, как на небе. Позволь воле этой стать моей радостью, ибо знаю я, что Ты выбрал меня служить Тебе. То, что Ты начал делать со мной, Господи, закончи во славу Твоего Имени, Аминь!»

25. Непоколебимая приверженность примирению, даже в тюрьме

Некоторые заключенные в тюрьме помогают дирекции, бесплатно предлагая свои услуги коллегам. Те, кто может давать уроки права, например, помогают другим лучше изучить своё дело и подготовиться к процессу. Тем, кто были военными и полицейскими, дирекция может поручить обеспечивать безопасность внутри тюрьмы и отдавать рапорты охранникам, которые почти никогда не заходят внутрь тюрьмы. Спустя год после заключения в тюрьму я попросил директора позволить мне продолжить давать заключенным уроки прощения и Примирения.

Директор Джон Муконо согласился и поручил мне преподавать Единство, Примирение и Гражданское воспитание. Я почувствовал себя в своей стихии. В первую очередь я подготовил план действий на шесть месяцев, который я отослал дирекции. По понедельникам и средам заключенные (мужчины и женщины) регулярно собирались в общем зале на мои конференции. Это не было обязательным, но в зале почти никогда не было пустых мест. Я чувствовал себя по-настоящему полезным.

Организация и проведение поминовения в тюрьме при помощи палачей и жертв.

Мне также поручили организовать поминовение геноцида, и дирекция тюрьмы хорошо оценила то, как я это сделал. Тогда как обычно заключенных силой загоняли на церемонию поминовения геноцида, я изменил стратегию: я попросил заключенных, которым было поручено следить за порядком, не применять силу. За месяц до поминовения на моих конференциях я отводил какое-то время на то, чтобы объяснить заключенным важность поминовения. Я показывал, что в этот момент руандийцы должны вновь обрести своё утраченное единство.

Так как поминовение геноцида тутси это событие, которое затрагивает не только тутси, – это национальная программа, которая затрагивает всех руандийцев. Я говорил заключенным, выжившим в геноциде, как я, что жизнь в тюрьме – это драгоценная возможность, данная нам, чтобы мы научились прощать, быть чувствительными к страданиям других и искать Примирения искренне и по-настоящему.

Поминовение геноцида в тюрьме вместе с жертвами и палачами дало мне опыт, обогативший меня. Он был необходим для деятеля Примирения. Когда я готовил поминовение, больше всего мне нравилось делать следующее:

Конференции заключенных в период,

предшествующий поминовению.

По крайней мере, за два месяца до начала поминовения с позволения дирекции тюрьмы, я организовывал конференции для всех заключенных. Один раз в неделю после вечернего отдыха заключенные выходили из своих камер в холл, чтобы выслушать свидетельство, которое они подготовили для произнесения в период поминовения.

На таком собрании однажды я объявил моим коллегам по тюрьме предварительную программу на поминальную неделю и говорил с ними о необходимом поведении в этот период. Тишина, спокойствие, сочувствие и способность выслушать – такими были мои призывы к порядку, которые я адресовал моим сокамерникам.

Я напомнил всем о необходимости воздерживаться от слов и поступков, которые могут травмировать выживших в геноциде. Затем я попросил заключенных регулярно сообщать в координационный комитет информацию, касающуюся случаев травматизма или об опасности любых конфликтов, которые могут иметь место между заключенными в этот период. Я хотел, чтобы этот период был моментом тишины, спокойствия, размышлений, сочувствия, моментом кротости и человечности.

Конференции, которые я проводил вместе с членами координационного комитета, были очень важны в том отношении, что позволяли людям вовремя подготовиться. Также я не собирался силой заставлять заключенных прийти на церемонию поминовения. Они приходили всегда сами.

На конференциях с заключенными мне особенно нравились вопросы от молодых людей, родившихся после геноцида, тех, кто искренне хотел узнать, почему руандийцы дошли до такой ненависти друг к другу. Они также без тени сомнения задавали мне любые личные вопросы: «Если тебе будет нетрудно, Кизито, не мог бы ты спеть твои песни о Примирении в этот период?» Я ответил одному из них:

«Правительство запретило исполнение моих песен на публике. Это действительность. Это правительство держит меня в тюрьме, я такой же заключенный, как вы, если вы хотите, задайте вопрос дирекции тюрьмы, я подчиняюсь их решениям», – был мой ответ.

Команда, собранная для помощи травмированным заключенным.