Рубеж

— Ах вот ты каков, Юдка, сотник надворный! Ай, не раскусил я тебя, жиду! Ай, не понял!

— Так не всегда ж нам барахлом торговать да всяким хазерам кланяться! И я улыбнулся прямо в лицо своему врагу. Странно, он словно успокоился. А и вправду — что теперь горло драть? Ор — бабье дело.

— Да только не по-твоему вышло, жиду! Да и врешь ты! Не взяли нас твои Малахи! Или ты, Юдка, от страху да от злобы памяти лишился?

…Не памяти — языка. Или разума.

— Чего молчишь-то?

— Пан сотник сам видел, — вздохнул я наконец. — Или пан сотник даже Суд Страшный не приметит?

— От дурень! Или вправду очумел?

Ну почему я не гой? Почему не могу перекреститься?

— Я не различаю цветов. Но если розовый цвет голубым сменился… Ведь так, пане сотнику? И если пан сотник в том уверен…

Я помолчал, собираясь с мыслями. Он уверен… А в чем уверен я? Вода мокрая, солнце горячее, комары кусают…

…Вэй, неправда! Не мокрая, не горячее, и не кусают — целуют.

— Пан сотник должен помнить, что Рубеж стережет караул Воителя Самаэля. Их цвет — розовый. Но он лишь тень Микаэля-Малаха.

— Чего я твоих жидов помнить должен? — огрызнулся он. — Я в вашу синагогу не хожу!

— И зря, — вздохнул я. — Таких, как пан сотник, там ставят на сквозняк — чтобы глупость выдуло. Ну хорошо, можно иначе. Небесным воинством предводительствует архангел Михаил. Вы еще называете его Архистратигом.

Пока пан сотник крестился, я быстро переводил имена с привычного языка на наречие гоев. Как бы мне рот углями не забили за такое кощунство!

— Никто, даже другие предводители Малахов… ангелов не могут без разрешения пересекать Рубеж между Сосудами… мирами. Сам Архистратиг предстоит перед Святым, благословен Он, воинство же ведет архангел Рахаб. Он — Меч Микаэля.

— А у нас Михаил на стяге полковом серебром вышит! — с гордостью сообщил пан Загаржецкий.

Я поморщился. Кому что, а курци — просо.

— Виза была оформлена правильно, но Досмотр пытался задержать нас. А я еще понять не мог — почему? А как Воинство увидел…

— Эге! — вновь перебил он. — Выходит, те, вторые, на собственную сторожу напали? Эх, гляжу, и в небесном таборе порядку мало! Разброд в твоих небесах, пан Юдка!

— Хуже! — вздохнул я, — война! И не в моих Небесах

Не разброд, пане моцный! Не разброд в наших!

…Мышка толкнула горшок с молоком, разбился горшок, мужик бабу — кочергой, мужика того — в колья, а там и гусары подоспели, и вот уже село горит, а там и вся округа.

А каково мышке?

Неглуп оказался сотник Логин. Пошумел, ша6лей-"ордынкой> помахал, пообещал мне, жиду пархатому, не одну палю, а целых две, и-по коням!

Вперед!

Что вперед, что назад. Везде одно и то же. Узкая дорога над черной пропастью. Час за часом, от привала к привалу. Над пропастью — и под пропастью. «Тогу богу» — «нестройно», «пусто-пустынно».

…В начале сотворения Всесильным неба и земли, когда земля была пуста и нестройна…

Когда я в хедере у меламеда про «тогу богу» спрашивал, он, бедняга, про наш уманский рынок толковал. А я, сопляк малолетний, все представлял, как Дух Всесильного парит над перекупками да шмаровозами. Как-то спросил у отца…

Вэй! Суров был мой отец, Иосиф бен-Шимон! Бедняга меламед! Разве он мог представить себе Бездну? Настоящую

Бездну? Тогу богу. Ни дна — ни покрышки.

Да, умен сотник. Прямо не сказал — да намекнул своим разбойникам, что поведал ему жид проклятый Юдка всю тайну как на духу. И где мы, и ехать куда, и скоро ли до панны Ярины да колдуна Мацапуры доберемся.

Я не спорил. Зачем? Прав он, пан Загаржецкий, нельзя в черкасах дух гасить. Пусть едут, а куда — так ли важно?

Одно дивило — что жив до сих пор. И кажется, не одному мне это странно. Панове черкасы аж зубами скрипят, в мою сторону поглядывая. Не иначе, пан Логин и вправду из этой Бездны выбраться думает.

Ну и пусть думает, глупый гой! Пусть коней гонит! Я мышка, моя дело — хвостатое.

Вэй, и что же ты, мышка, натворила?

Поворот? Нет, просто скала к самой дороге подступает. Все то же — серый камень вокруг, сосны за выступы цепляются. И тени нет — ни следа.

Тогу богу! Ведь что я подумал, когда молнии начали камень в крошку разносить?

Ничего не подумал, просто душа в сапоги провалилась. Мало кому из нас, Детей Адамовых, доводится видеть их гнев!

А я все понять не мог, почему в Торе, в книге Берейшит, меч пламенный, что людям в Эден дорогу заслоняет, «вращающимся» назван? Сегодня — понял!

Слаб наш язык. Меч! Видели бы наши меламеды тот меч! Дрожи, мышка!

А после, как жив остался, в первый миг о Темных Малахах вспомнил. Есть, говорят, такие. Из Семи Воинств изгнаны, от Его Лика отлучены, и бродят между Сосудами. Почему бы их стае не попытаться проторить дорогу через Ворота? Говорили умные люди, что самим Темным ходу нет, вот и пытаются пристроиться к тем, кому виза выписана.

Решил — повезло. Нам повезло. Повернул Самаэль свое воинство против гостей незваных — и пробежали тараканы сквозь треснувший Заслон. Теперь понимаю — чушь. Полная чушь и дурость! Но…