Рубеж

Приди! Белизна дрогнула, поползла пятнами. Меня услышали — и множество душ откликнулось на зов. Но мне нужна одна — душа того, кто так схож со мной. Двойник! Именем и Силою Б-жьей заклинаю тебя!

Откликнись!

Откликнись… Откликнись… Откликнись…

Невидимый ветер сфир унес чужие души, и вот сквозь белое свечение проступило неровное пятно. Я замер. Пятно, похожее на кокон; внутри, за полупрозрачной пеленой, темная сердцевина, словно косточка в спелой вишне.

Я не ошибся.

Он!

— Я… Я здесь…

Голос не слышен — слова проступают сами собой, неспешно, тяжело.

— Кто ты и зачем меня позвал? Представиться, назвать себя? Нет, рано!

— Я тот, кто знает о горящем доме, о маленьком мальчике, который не смог вынести свой слабости и воззвал к Неведомому, прося о Силе… Интересно, видит он меня? Наверное, нет. Сейчас ночь, Двойник спит, и только душа его…

— К кому ты обращаешься? К мальчику — или ко мне?

Да, я не ошибся: в его душе, как в скорлупе, заперта другая — душа маленького мальчика из горящего сада.

— К тебе. Я хочу получить ответы…

— Зачем?

Внезапно мне показалось: я слышу голос старца. Усталого от жизни старика, которому все равно. А ведь Двойник молод, вдвое младше меня!

— Я скоро уйду. Смерть, Двойник и Пленник уже встретились. Но я не хочу исчезнуть, не вкусив последнего Хлеба Стыда…

Молчание… Белый кокон чуть заметно колеблется под невидимым ветром.

— О чем ты? Не понимаю.

Да, конечно! Я попытался говорить с ним на языке, неведомом в его Сосуде. К тому же он молод, а только с годами приходит мудрость.

— Двойник — это ты, чья душа столь сходна с моей. Смерть — девушка, которую ты знаешь. А Пленник… О нем я и хочу спросить. Кто он?

Снова молчание. Внезапно я пожалел об этом разговоре. Уже много лет я пытаюсь разобраться в себе. Чем мне поможет мальчишка, заживо сгоревший в пламени последней мольбы?

Чем я сам помогу себе?!

— Пленник… Ребенок, за которым меня послали?

— Да…

Вспомнились глаза — страшные, недетские глаза, способные ввергать Душу в пучину чужой памяти. Я не верю в чертей, которых боятся глупые гои. Но в тот миг я был готов поверить даже в рогатых бесов.

— Князь выбрал меня, чтобы доставить ребенка в наш мир. Думаю, он — княжеский родич. Может быть, внук.

Я не поверил. Внук мелкого князька пересекает Рубеж, пронзая границы сфир?

— Но князь… Он не просто человек. И, может, не человек даже. Ты знаешь о духе, который может жить и в камне, и в людской плоти? а потом менять того, в чье тело вселился? Я понял, что стою на берегу реки. Но на другую сторону не перебраться — поздно. Двойник узнал что-то важное, краешек тайны, неясной пока и ему самому.

— Ты услыхал, что хотел? Если да, то отпусти меня. Он прав. Я открыл глаза, чтобы на миг отдохнуть от беспощадной белизны. Я ничего не узнал и уже не узнаю. Хлеб Стыда на сей раз не достался мне.

— Прости. Я побеспокоил тебя, Двойник. Уходи — и прощай!

Белесый кокон дрогнул. Пленная душа — черная косточка — подступила к самым краям, вновь сжалась.

— Я уйду. Но сначала ответь. Ты понял, что случилось с тобой — и со мной?

Он тоже любопытен. Как и я. Много лет хотелось понять — пока не открыл я первые страницы великой Книги.

— Хорошо! Слушай, Двойник! Не знаю, понятны ли тебе мои слова, но скажу, как вижу… Многие дети гибнут, моля Святого, благословен Он, о Мести и Силе. Многие — и от них остается только прах. Но ты и я родились не случайно. Каждый из нас нес на плечах бремя, еще непонятное нам, но важное для родного Сосуда…

— Да…

В его беззвучном голосе — боль. Я вновь вспомнил видение — беззащитный мальчик перед убийцами в стальных латах.

— Я — простой мальчишка из маленького городка. Не знаю, кем бы я стал, но отец надеялся, что я буду великим цадиком, учителем Торы и, может быть, продолжателем самого бар-Йохая, да пребудет с ним Б-жья благодать! Он говорил, что именно мне суждено разбудить Дремлющего Льва…

Я оборвал себя, заставив замолчать. Что этому пришельцу до моего народа, до его великой и страшной судьбы? Это — моя боль.

— Когда случилась беда, мне было двенадцать лет. Возраст, когда Зерно Души готово прорасти и заполнить Оболочку. И когда Смерть подступила ко мне, я воззвал — и меня услыхали. Зерно проросло, но не так, как задумывалось. Мне даровали другую Душу и другую Судьбу. Я просил о Мести — и мне было дано это право…

…Говорить дальше не было сил. Мокрая дорога, запах горящей плоти, веревки, впивающиеся в запястья…

— Мне тоже было двенадцать, — его голос звучал спокойно, но где-то в глубине по-прежнему звенела боль. — Я родился, чтобы сделать что-то важное. Что — не помню. Но мне было даровано другое — право побеждать. Побеждать — не даруя смерть…

Я невольно усмехнулся — горько, беззвучно. Вот даже как!

— Ты счастливей меня, Двойник! Мне даровали иное — право мстить, но не миловать. Я — Смерть, и буду ею, пока моя Смерть не придет за мной.

Молчание. Белый кокон начал терять очертания, растворяться на сверкающем фоне. Двойник уходил, и мне незачем было его держать…

— Прощай! — прошептал я одними губами. — Да пошлет тебе Святой, благословен Он, покой, недоступный мне!..