Рубежники

– Верю, но в тот момент мне он показался выходцем из ада.

– Уже встречались?

– Угу. В больнице, когда я очнулась после Становления. Был моим лечащим врачом. Едва не съел меня совместно с родственниками, спасибо Кьяке, спасла.

Расчувствовавшись, я прижала соколицу к себе. Моя маленькая помощница.

– Да, – кивнула Улыбка. – Больницы – излюбленная среда обитания блэкусов. Там проще всего им пищу добывать. Жрут боль. А где ее больше всего, как не в больницах? Разве что в похоронных агентствах и на кладбищах.

Я невольно передернулась. Помню-помню, каким образом они питаются.

– Расскажите поподробнее. Хочу все знать об этих тварях.

– Конечно. Как ты уже поняла, настоящий облик блэкуса похож на облик сапиенса, только кожа черная, как будто обугленная, да хобот вместо носа. В хоботе находится специальная присоска, с помощью которой они и добывают пищу. Жрут нечасто, но время от времени посасывают. Особенно перед оплодотворением самки. Да и беременным, а потом и кормящим требуется больше еды. Опять же подростки. В пубертатный период хоть и нет нужды в добавке, да гормоны бурлят. Вот и пьют до упаду. Кстати, самый опасный возраст, могут допить сапиенса до конца.

– Какой ужас! – ахнула я.

– Увы. Поэтому все подростки у нас наперечет. Ведем статистику. Увидишь во время патрулирования юного хоботоносца, обязательно останови и проверь печать.

– Печать? Помню, Королев о чем-то таком говорил. Но сама ни разу не видела.

– Смотри.

Она нажала на пульт. Изображение монстра дернулось, а потом на груди у виртуального страшилы показался символ: заштрихованный квадрат. Штрихи располагались в определенном порядке, создавая узор.

– Если печать черная – все нормально, посинела – значит, чуток перебрал, но не критично. Если же покраснела – сразу же говори воителю. Хобот в намордник и в клетку до выяснения обстоятельств. Блэкусы чуть менее уязвимы, чем сапиенсы, так что, если нарушитель один, справиться сможет и видящий.

Точно! Помнится, все черное семейство сильно напугалось Кьяки.

– Понятно, – кивнула я. – А печати только у блэкусов?

– Нет, – покачала головой наставница. – У всех чуждых, только рисунок разный. Но суть одна – если покраснела, значит, нарушил. Правда, краснота со временем сходит. Нужно успевать.

– Хорошо. А… – Я вдруг вспомнила еще об одной вещи, которую упоминал монструозный врач. – Скажите, ведь у вершителей тоже имеется печать?

– Конечно, только не печать, а метка, – кивнула Улыбка. – Во время Становления каждый из нас, помимо помощника, обзаводится и меткой. Метка показывает, к какому гнезду принадлежит вершитель, год Становления, возраст и силу. Своеобразный вечный паспорт.

– У меня ее нет, – пожала я плечами. – Неужели нужно будет делать?

– Даже не знаю, что тебе ответить, Лизонька, – вздохнула наставница. – На моем веку такого еще не было. Возможно, тебе лучше спросить об этом владетеля.

– Понятно. Ничего страшного.

Я приободрилась. Нет метки, и хорошо. Не нужна она мне. Обойдусь человеческим паспортом.

Бросив напоследок взгляд на блэкуса, пошла дальше. Следующие обитатели тренажера тоже были мне знакомы: корниги. Вид Эльки. Пять особей сидели вокруг дерева, каждый из них прижимался спиной к толстому стволу.

Красиво! Как будто эльфы из сказок, только рожки лишние.

– Корниги, – подтвердила Улыбка, заметив мой интерес. – Весьма интересные особи.

Я сделала удивленное лицо. Говорить о том, что знакома с одной из них, благоразумно не стала.

– Внешность имеют волшебную, но ты не обольщайся, – сказала наставница. – Мы зовем их «дурманом». Хитрые поганцы, особенно самки. Одурманят сапиенса, влюбят в себя, а потом потихоньку коктейль из чувств и эмоций влюбленного телка пьют. После длительного воздействия сапиенс с ума сходить начинает, агрессию к другим проявляет. Вроде и понимает, что любовь на болезненную зависимость похожа, а сделать ничего не может. Мечется, страдает, но все равно далеко от корниги не уходит.

Я только рот открыла от удивления. И это моя Эльвира так питается?! Ужасно! Теперь понятно, почему не рассказала. Побоялась.

– Поэтому обычно самки корниг в обществе сапиенсов считаются гулящими. Но проблем с кавалерами не имеют. Слетается на них мужской пол, как пчелы на мед.

Я против воли сглотнула:

– И до смерти вот так могут?

– Выпить нет, а вот довести – запросто. Если психика слабая, то и в петлю сапиенс залезть может. Сколько таких вытаскивали, а потом откачивали, не счесть! Так что, увидишь, Лизонька, безумца рядом с корнигой, зови воителей. Сама не лезь, самки хоть и слабые, да одни почти никогда не остаются. Самцы их сопровождают и защищают.

– А сами не добывают, что ли?

– Нет, потому и берегут самок пуще глаз. Без самок родовая община быстро вымрет.

Какая несправедливость! Мне стало жалко Эльвиру. Вынуждена бедняжка не только себя кормить, но и отца с братцами.