Рубикон, или Мир в латах

Ответа не последовало. Лина кивнула, повернулась и направилась к двери. Я двинулся следом. За дверью никого не оказалось. Мы спокойно вышли в коридор, поднялись по каким-то слабо освещенным лестницам, прошли через несколько помещений, в которых царили полумрак и пустота. Перед каждой следующей дверью Лина останавливалась и, затаив дыхание, прислушивалась. Я тоже замирал. Все было на удивление спокойно. Честно говоря, от спокойствия этого мне становилось не по себе; натянутые, словно шкоты, нервы требовали стрельбы в незнакомые, искаженные злобой лица, желали ударов по бритым затылкам чужих солдат, клянчили хруста ломающихся суставов – одним словом, борьбы, геройства и побед во славу.

Я шумно перевел дыхание. Чужих солдат не было и, похоже, не ожидалось. Мы поднялись еще по одной узкой лестнице, упирающейся в невзрачную пластиковую дверь, и тут Лина остановилась и посмотрела на меня, приложив палец к губам.

– Уж здесь-то должен быть пост, – прошептала она.

Потом протянула руку к выключателю. Свет погас, мы оказались во тьме.

– Я войду первая, – прошептала Лина. – Отвлеку. А остальное – за вами.

Я прижался к стене. Мне еще не верилось, что все это происходит всерьез. Лина открыла дверь и шагнула в помещение. Заговорила с кем-то. Я ждал. Лина ойкнула. Я выглянул в незакрытую дверь.

На поле боя имел место чужой солдат. Один. Высокий парень в синем джинсовом костюме. Подходящий соперник: плечи, шея и все прочее. Но ему было не до меня, его вниманием целиком завладела Лина. Она слабо отталкивала верзилу, постепенно поворачивая его ко мне спиной и приговаривая плаксиво:

– Ну, чего тебе, Макс? Чего тебе надо?.. Ты же мне ребра сломаешь! Тебе меня не жалко?

Парень что-то неразборчиво ворчал, его шкодливые лапы были просто неугомонны.

Разделявшее нас расстояние я преодолел в два прыжка. Надо отдать должное, это был настоящий профессионал. Он успел оттолкнуть Лину и сделать пол-оборота в мою сторону. Против кого другого он бы оказался на высоте, но здесь ему, увы, времени не хватило. Я ударил его по затылку кулаком, поймал оседающее тело и, вцепившись обеими руками в горло, сжал.

Он поплыл после удара, и потому шансов у него совсем не осталось. Он медленно поднял руки, слабо поцарапал по моим пальцам, захрипел. Лина отвернулась.

Через минуту все закончилось. Пистолет у него, как и положено, был в кобуре под левой мышкой. Джинсовая куртка оказалась мне маловата. Тогда я сунул пистолет себе за пояс и прикрыл рубашкой. Труп заволок за стоящий в углу стол. Хотя это укрытие и выглядело откровенно смешным, но оставить тело, еще недавно бывшее живым человеком, валяться посреди помещения я почему-то не мог.

Анализировать своих чувств я не стал: самое время уносить ноги. Лина все еще стояла столбом, зажав уши. Я подошел к ней, взял за плечи, встряхнул. Она обернулась. Лицо чуть бледное, но никакой помощи ей явно не требовалось. Девчонка взяла меня под руку, и мы вышли наружу.

По-прежнему было серо и прохладно. В рубашке меня сразу же пробрал озноб. Явилась мысль, что такова реакция на убийство, но я ее с негодованием отбросил, ибо этого быть никак не могло. Так мы прошли метров пятьдесят, и я все время ждал выстрелов в спину. Потом не выдержал, оглянулся. И в изумлении раскрыл рот. Лина дернула меня за рукав.

– Вы что, Жюль? Надо быстрее уходить!.. Да что с вами? «Сиреневой веточки» никогда не видели?!

Это был тот же самый кабак, только с тыла, со стороны вспомогательных помещений. Пожалуй, я бы и не узнал его отсюда, если бы не стремящаяся в небо ракета на крыше. Ракета, в корпусе которой вполне можно было спрятать остронаправленную спутниковую антенну.

– Да пойдемте же, Жюль! – В голосе моей спасительницы звучал откровенный страх.

Мы прошли мимо контейнеров с отходами и сквозь открытые воротца выбрались на улицу, смешались с разгуливавшими отдыхающими. Я снова оглянулся на здание ресторана.

Как все было просто! И только такому идиоту, как я, не могло прийти в голову, что ресторан – лучшее место, чтобы спрятать передатчик. Явка – высший класс, кто сюда только не шастает! Я чуть в пляс не пустился. Вот она – цель для Одиссея и его волкодавов, можно давать наводку.

Плясать я, конечно, не стал, но Лину по руке погладил. Она посмотрела на меня удивленно.

– Спасибо тебе, девочка! – сказал я. – Ты даже не представляешь себе, как мне помогла!

– Не представляю, – ответила она и вдруг прижала мою руку к щеке. – Я боюсь за вас, Жюль! Не знаю, кто вы на самом деле, но вы рискуете жизнью!

– Не бойся, малышка! Я рискую ею уже давно и пока, как видишь, жив-здоров.

Она смотрела на меня со странным сомнением, как будто не решалась поверить тому, что я говорю.

– А теперь иди домой, девочка! – сказал я, осторожно высвобождая руку из ее тонких пальцев.

– А вы?

– У меня есть еще одно дело. Не беспокойся, сделаю его и тоже исчезну.

Она обреченно вздохнула. Я еще раз погладил ее по руке. Она закрыла глаза. Тогда я поцеловал ее в лоб. Мне очень хотелось коснуться ее губ, но время для таких поцелуев еще не пришло.

– Я найду тебя, – прошептал я. – Когда все это кончится!