Рубиновая комната

Отец на миг поднял голову и улыбнулся ей, а затем снова занялся работой. Виктория села на полу, разложила перед собой лист бумаги и открыла краски. Она любила разные цвета, помещенные в различные баночки; особенно нравился ей темно-красный. Девочка сосредоточенно обмакнула кисточку в воду. Сначала она нарисовала свою куклу, а потом заметила, что солнце отбрасывает на паркет солнечные зайчики. Это понравилось ей еще больше, и она принялась рисовать круги. Круги белого и желтого цвета на светло-коричневом фоне. А потом ей просто захотелось нарисовать на бумаге круги и мазки всех возможных цветов. Она была так поглощена своим занятием, что заметила, как отец встал со своего места, только когда на нее упала его тень.

Виктория подняла голову. Она гордилась своей картиной, думала, что она понравится и отцу, однако лицо его было искажено гневом. Он наклонился, поднял руку, словно собирался ударить ее. Девочка инстинктивно отпрянула, стакан упал, вода пролилась на картину. Отец схватил ее за руку и поставил на ноги.

– Ты же знаешь, что я не хочу, чтобы ты рисовала! – набросился он на нее.

Сейчас его голос и лицо казались ей совсем чужими. Это был уже не ее любимый отец. Это бы какой-то страшный и жуткий великан.

Викторию захлестнул ужас. Она могла лишь смотреть на него, пока тело охватывала глубокая парализующая печаль.

Проснувшись, Виктория почувствовала грусть. В комнате было темно. Стрелки маленького будильника на прикроватном столике показывали пять часов. В ее воспоминаниях отец всегда относился к ней с любовью. Существовала ли сцена, приснившаяся ей в кошмаре, на самом деле? Или ее подсознание создало ее как следствие обвинений сэра Френсиса?

Внезапно ей показалось, что она слышит шаги в квартире. «Хопкинс уехал, я одна», – подумала девушка. В дом миссис Грант кто-то вломился. Возможно даже, миссис Оливер была убита именно там. Почему она не подумала о том, чтобы взять с собой в комнату отцовский пистолет, лежавший в его письменном столе?

Виктория нащупала спички, лежавшие на ночном столике, зажгла стоявшую там небольшую керосиновую лампу, встала с кровати и босиком пересекла комнату. В шкафу она хранила фотооборудование. К шкафу был прислонен металлический штатив. Девушка взяла его и прислушалась. В квартире было тихо. Только с улицы доносился отдаленный цокот копыт и грохот колес кареты. Виктория включила электрический свет. Стало непривычно светло.

Крепко сжимая штатив в руках, девушка осторожно приоткрыла дверь комнаты и выглянула в коридор. Там никого не было. Затаив дыхание она подбежала ко входной двери и открыла задвижку. На лестнице было темно, но внизу, в холле, она увидела слабый свет. Виктория включила свет в коридоре и осмотрела дверной замок. Следов взлома она не нашла. Было тихо. Должно быть, она ошиблась. Тем не менее она пошла в отцовский кабинет за пистолетом. С ним она чувствовала себя более уверенно.

Она как раз положила темно-красную кожаную шкатулку, в которой хранился пистолет, на столешницу, когда взгляд ее упал на фотографию матери, Амелии, которая стояла там рядом с ее собственными фотографиями.

Внезапно на нее нахлынули воспоминания. Сначала это был только запах красок и скипидара, а затем она увидела мать, стоявшую у мольберта. Та держала в руках кисточку, на ней был заляпанный краской передник.