Рубиновая комната

Виктория забыла о своем страхе. Она невольно подумала о том, что не знает практически ни единой картины, нарисованной ее матерью, потому что в квартире их не было. Только во время посещения выставки два года тому назад она случайно увидела два маленьких эскиза. Пейзажи в импрессионистской манере, нарисованные акварелью и пастелью. Очень нежные и тем не менее очень выразительные. На одном была нарисована заснеженная деревенская улица под ясным зимним небом, на другом – осенняя полевая дорога. Рассматривая рисунки, Виктория почувствовала холод, запах зерновой пыли и прелой листвы. Две недели подряд она почти каждый день ходила в галерею смотреть пейзажи. Она ходила бы туда и чаще, но потом какой-то коллекционер купил обе картины. Отцу Виктория об этом никогда не рассказывала.

Рассматривая фотографию матери, Виктория продолжала размышлять. Если отец терпеть не мог картин матери, почему же на его письменном столе стояла ее фотография? Почему ему было не больно видеть ее лицо? «Все это не имеет смысла. Вообще-то я давно должна была обратить внимание на это противоречие. Что же ты от меня скрывал?» – думала она, обводя взглядом кабинет.

В ящике стола лежали отцовские календари в кожаном переплете. Девушка поспешно пролистала их. Как она и опасалась или даже почти ожидала, календарей на 1891–1894 годы там не оказалось – как и дневников.

Виктория начала тщательный обыск кабинета. Закончив, она направилась в отцовскую спальню. На кровати еще лежало его зеленое стеганое покрывало, на ночном столике – книга, которую тот читал почти до самой смерти. Его одежду Хопкинс и Виктория несколько месяцев тому назад раздали, поэтому в шкафах было по большей части пусто, и Виктория просмотрела их быстро. Как и в кабинете, она и здесь не нашла ничего, что могло бы дать ответы на ее вопросы.

Огорчившись, она присела на скамеечку в мягкой обивке, стоявшую в ногах кровати. Ее отец был человеком скрупулезным. Виктория поняла, что он просто удалил из квартиры все, что могло бы дать ей намек на его тайну.

«Только не думай, что я удовлетворюсь этим, – мрачно подумала она. – Я выясню, что ты скрываешь от меня, клянусь!»

Виктория заметила узкую полоску света, падавшую на ковер сквозь щель между задернутыми шторами. Почти сразу же часы в библиотеке пробили семь. «Через четыре часа у меня назначена встреча с Рэндольфом!» – вдруг осознала девушка.

Подойдя к окну и немного приоткрыв шторы, Виктория невольно заморгала, поскольку свет восходящего солнца ударил ей прямо в глаза. Она судорожно сглотнула. Ах, почему бы не пойти дождю? Тогда не пришлось бы ехать с Рэндольфом на прогулку. Что ж, она ведь приняла решение выяснить отношения с Рэндольфом, поэтому не остается ничего другого, кроме как выполнить взятые на себя обязательства.

Виктория ехала по улицам на велосипеде, и ей казалось почти насмешкой, что погода в это утро была особенно чудесной. В солнечном свете кремовые фасады в стиле классицизма поблескивали розовым, из-за чего невольно напоминали девушке Италию и тамошние здания.

Прежде чем выйти из квартиры, Виктория еще раз посмотрела на себя в зеркало. Волосы завязаны на затылке в тугой пучок. В костюме для верховой езды, в черном пиджаке с бежевыми брюками, а также цилиндре она напоминала хрупкого молодого человека.

В центре Глосестер-сквер был расположен огороженный роскошный сад, заросший высокими старыми деревьями. Поместье семейства Уорвик представляло собой огромное здание, протянувшееся почти во всю длину площади. Первый этаж был окрашен светлой краской, два верхних облицованы красным кирпичом. Выехав на широкую тропинку, чтобы поставить велосипед, Виктория увидела, что перед домом Рэндольфа прохаживаются двое конюших, ведя в поводу хрупкую темно-гнедую кобылку и рыжего коня с белым пятном, судя по всему жеребца.

«Наши лошади для прогулки…»

Распереживавшись, Виктория поднялась по ступенькам, ведущим ко входной двери, и воспользовалась дверным молотком. Ей открыл молодой слуга.

– Чем могу помочь, сэр? – Он вопросительно уставился на нее.

– Герцог ожидает меня, – несколько высокомерным тоном отозвалась Виктория, стараясь не выказать волнение. – Моя фамилия Бредон.

– О… – Слуга понял, что перед ним девушка, и смущенно уставился на нее. Виктория подумала, что подобное поведение возмутило бы Хопкинса, поскольку, по мнению ее дворецкого, слуга должен в любой ситуации сохранять хладнокровие. Девушка попыталась скрыть рвущееся наружу веселье. – Прошу следовать за мной… мисс…

Молодой человек провел Викторию через холл, стены которого были выдержаны в пастельных тонах, с позолоченной лепниной. Благодаря стеклянному куполу комната казалась еще просторнее. Два крыла лестницы полукругом уходили вверх.

Комната, в которой слуга попросил Викторию подождать, была небольшой, но красиво обставленной. Белые шелковые обои придавали ей светлый и веселый вид. Диван и два стула были выдержаны в стиле классицизма, под стать всему особняку. В застекленном шкафу стоял китайский фарфор. Сквозь окна, доходившие почти до самого потолка, Виктория увидела сад.