Рубиновый лес. Дилогия

Обогнув меня, Кочевник похлопал Гектора по плечу и, встреченный возмущённым «Эй!», поволок его за шиворот к гнёздам. Оба они одинаково пошатывались, но по разным причинам. А ещё и у того и у другого лежали под глазами серые тени от бессонной ночи… Впрочем, они не шли ни в какое сравнение с теми тенями, что лежали под ресницами Соляриса. В последний раз я видела его таким изнурённым разве что в Луге после многочасового полёта без сна и отдыха. В той же одежде, в которой он был на свадьбе, с размазанным красным контуром под ресницами и будто бы похудевший всего за полдня… Чувство вины всегда сказывалось на Соле сильнее, чем физическая усталость.

– Руби, я…

– Извини, что убежала. Мне удалось кое-что выяснить касательно прошлого Оникса, но сначала… давай обсудим наше.

Вряд ли он ожидал, что я заговорю с ним первой и мой голос будет звучать настолько спокойно – откровенно говоря, этого не ожидала даже я сама. Сбегая из гнезда Борея, плутая по незнакомым улочкам города, а заодно плутая и по собственным чувствам, я боялась видеть Соляриса, потому что была не готова потерять его. А я была уверена, что обязательно потеряю, когда снова загляну в эти дивные золотые глаза, которыми восхищалась, пока он лгал мне в лицо.

Но нет. Сейчас, оставшись с Солярисом один на один, я всё ещё дивилась красоте его глаз. Я не теряла его, а он не терял меня. Не было никакого отторжения, ненависти или затаённой обиды – было только принятие.

– Пошли, – сказала я, поманив его. – Я нашла одно любопытное место, пока гуляла.

После ухода наших спутников все звуки вокруг исчезли. Опустилась вязкая тишина, но и она длилась недолго: ещё до появления первых лучей солнца город начинал оживать. Где-то вдалеке запел горн, похожий на раскаты грома, а уже спустя полчаса с ним сплелись гул кузнечных молотов и звон стеклянных бусин, которыми торговали на соседнем углу. Над постройками из нефрита быстро поднялся дым с ароматом острых специй и мяса, жарящегося на углях. Когда мы проходили мимо одного из таких мест, где драконы заранее готовились принимать голодных посетителей, в животе у меня предательски заурчало: с этими тайнами и судьбоносными встречами я и забыла, когда ела в последний раз.

Очевидно, моё тело выдавало меня нетвёрдой походкой и бледным лицом, потому что спустя несколько минут, которые мы шли с Солярисом друг за другом, он вдруг обогнал меня.

– Что это? – спросила я непроизвольно, хотя и так узнала в его руке румяную булочку, завёрнутую в зелёные листья, с которых на землю стекало ещё шипящее масло.

– Пирожок с ливером, – ответил Сол, и я оглянулась на прилавок с закусками. Несмотря на то что он ещё даже не успел открыться, его хозяин уже с довольным видом пересчитывал какие-то блестящие камни. – Возьми и поешь, а то выглядишь хуже Гектора.

– Терпеть не могу ливер…

– Знаю, но они самые популярные здесь, поэтому их всегда пекут первыми, чтобы не собирать очереди. Пожалуйста, Рубин. Иначе сахарная болезнь вернётся.

Я тяжко вздохнула. Было бессмысленно напоминать Солу, что, победив эту болезнь однажды, было практически невозможно подхватить её снова. И пускай я и впрямь чувствовала сильную слабость, если долго не ела – сильнее, чем обычные люди, – у этого не было никаких серьёзных последствий. Всё-таки я забрала из рук Сола пирожок – он передал его так, чтобы мы не соприкоснулись пальцами, – а затем осторожно надкусила. Во рту растеклось солёное масло, и Сол удовлетворённо кивнул. Даже сейчас, гадая, ненавижу ли я его, отошлю ли от себя, прокляну ли, он продолжал заботиться обо мне.

– Здесь.

Я успела доесть пирожок как раз к тому моменту, когда показалась пещера с тавернами, отрезанная от остального Сердца. Она оставалась всё такой же безлюдной, только теперь здесь повисла тишина – видимо, таверны закрылись до следующей ночи. Именно поэтому сейчас здесь можно было насладиться безмолвием, которого более не осталось в городе, и прогуляться между деревьями вистерии. От них веяло прохладной и цветочной пыльцой с нотками миндаля, и пускай я никогда не встречала такие деревья на землях Круга, но чувствовала домашний уют, когда их ветви раскачивались над моей головой.

Солярис, однако, явно не разделял моих чувств. Он молча следовал за мной по пятам и даже не попытался узнать, как я обнаружила это место и почему решила сюда вернуться. Спустя несколько минут Сол просто встал под самым низким покровом соцветий и, глядя на меня, остановившуюся следом от затихшего звука его шагов, спросил:

– Ты плакала?

Я повернулась, удивлённая.

– Нет конечно. Если я буду такой неженкой, то не стать мне хорошей королевой.

Солярис облегчённо выдохнул, и ветви вистерий вокруг слегка всколыхнулись, будто выдохнули вместе с ним.

– Хорошо. Ты ненавидишь меня?

– Нет, – ответила я снова. Боль в груди не вернулась, но вновь появилось волнение, будто мне снова предстоял первый полёт на драконе. – А ты меня?

– Нет. – Сол покачал головой. – Никогда.

– Но ты хотел ненавидеть? Хотел убить меня, отправляясь на другой конец мира, чтобы принести смерть в королевский дом, как её принесли в твой?