Рубиновый лес. Дилогия

«Мужчины теряют дар речи, когда ты теряешь робость», – поучала меня Матти после того, как одурачила очередного хускарла и выпросила у него ключ от ночной кухни. Теперь подобным могла похвалиться и я. Сол мычал что-то нечленораздельное, покрываясь бледными пятнами румянца, будто там, в пещере с вистерией, со мной был вовсе не он. Будто ему хватило решимости лишь на один поцелуй, но не на второй. Это раздражало в той же мере, что и умиляло, ведь кто бы мог подумать… Я смутила Соляриса!

– Как часто ты хочешь, чтобы я тебя целовал? – спросил он, стараясь не смотреть на мои губы и делая вид, что просто издевается надо мной, а не спрашивает всерьёз.

– Так часто, как этого хочешь ты, – ответила я без раздумий.

– А с чего ты решила, что я вообще хочу? Вдруг я не люблю, когда мне слюнявят весь рот и кусаются?

– Тогда тебе придётся привыкнуть.

Сол запнулся, но было поздно – в отличие от него, я не теряла решимости. Наоборот, её стало больше в тот день, когда мои чувства нашли взаимность. Именно поэтому я нависла над Солярисом и поцеловала его, в то время как он остался недвижим и смотрел на меня широко распахнутыми светящимися глазами.

Продолжалось его оцепенение, однако, недолго. С каждой секундой губы Соляриса становились мягче, словно сливочное масло на солнце, а тело расслаблялось и вдавливало меня глубже в пёстрые ткани, когда мы поменялись местами. В этот раз он был на вкус как сахарный тростник, который мы ели вечером на десерт, и этот вкус остался на моём языке даже после того, как я, стянув повязку с его шеи, осторожно поцеловала бледный шрам, а затем перевернулась на другой бок и прижалась к груди Соляриса спиной. Он всегда засыпал именно так: одна его рука покоилась под моей головой, а другая – на животе, прижимая к перине из одеял. Изумрудная серёжка Сола касалась моих волос, а моя – его щеки.

Всё, о чём мне стоило беспокоиться, переставало существовать, когда мы оказывались вместе в этом гнезде. Оттого я проваливалась в сон даже раньше, чем Солярис утыкался мне в затылок и начинал убаюкивающе урчать.

Следующий день я, как и предыдущий, начала с прогулки по рынку. Всего спустя час подходящее зеркало уже лежало в моей мешковатой сумке, перекинутой через плечо, – круглое, с деревянным основанием и достаточного размера, чтобы вместить в себя сразу два отражения. Однако ни олицетворение тайны, ни её разгадку я так и не выбрала даже спустя полдня ходьбы. Пальцы скользили по драгоценным камеям и хрустальным статуэткам, которых продавалось в Соляном районе немерено, но ни за что не цеплялись, как и моё чутьё. Я боялась прогадать: «дары Волчьей Госпоже» ведь наверняка были не просто метафорой. Как подходила к их выбору Хагалаз? Опиралась ли она на предпочтения Волчьей Госпожи, известной своей страстью к животным и растениям? Или опиралась на свою интуицию? На фантазию? На случайность?

– Пшал ворн! – выкрикнула мне голубокожая драконица через прилавок, явно недовольная тем, что я шастаю мимо неё уже десятый раз, трогаю и верчу в руках товар, но ничего не покупаю.

Пристыженная, я поспешила прочь, но в этом районе уже не осталось витрин, которые я не изучила бы придирчиво вдоль и поперёк. Разве что вон та телега, наполненная до краёв свежеиспечёнными яствами и собравшая вокруг себя гурьбу ребятни, истекающей голодной слюной…

Пока я принюхивалась к бубликам из шоколадного теста, немного подгоревшим и точно не навевающим мне никакие ассоциации с Красным туманом, откуда-то с конца переулка донёсся знакомый голос. Точнее, повизгивание. Ещё не успев обернуться, я узнала его – вряд ли кто-то из людей сдержал бы крик, взбираясь в первый раз на дракона. А Маттиолу не в чем было винить и подавно – Вельгар, с которого она слезла на мраморную площадь сразу после приземления, был куда крупнее Сола. С его спины, должно быть, можно было увидеть даже самые далёкие уголки Сердца, настолько высоко вздымались чернильные костяные гребни. Неудивительно, что ноги у Маттиолы сразу подогнулись, как коснулись земли, отчего Вельгар тут же подпёр её спину своей мордой. В благодарность за это она погладила его по носу, прямо между золотыми глазами с вертикальными зрачками.

А вот это было уже интересно…