Рубиновый лес. Дилогия

Захлопнувшиеся двери скрыли от меня их дальнейший разговор, но и услышанного мне было достаточно. «Почтить один рассвет». Каждому приговорённому к казни отводилось перед смертью четыре рассвета, дабы осуждённый мог успеть попросить заступничества у четырёх богов, написать письма близким (если умел писать) и подготовиться к жизни после жизни. Однако Оникс, конечно же, не собирался предоставлять Солу такой роскоши.

Поэтому его казнят уже завтра.

Родной замок ещё никогда не казался мне таким пустым и бездушным. Я без зазрения совести проигнорировала гостей, которых повстречала по пути в свою комнату, и даже не сразу заметила Маттиолу, караулящую меня у южного крыла. Она тут же принялась тараторить, что видела Соляриса в толпе хускарлов, направляющихся к башне-донжону, и что ей это, само собой, не понравилось. Я ничего не ответила. Особое отношение отца к Солярису прослеживалось даже здесь – вместо того чтобы бросить его в катакомбы, куда бросали всех пленников, Сола заперли в моей старой детской. Ещё одна насмешка. Раньше он ждал в донжоне возможности подняться со мною в небо… а теперь он ждал там свою смерть.

– Руби, ты меня слышишь?.. Ау, Руби!

Рукав хангерока промок, стоило мне приложить его к лицу, но сейчас было не время раскисать и сетовать на жизнь. Времени оставалось лишь на одно – спасти Соляриса. Но как я, имея лишь громкое имя, которое, однако, звучало гораздо тише имени моего отца, могла это сделать?

– Рубин, да поговори же со мной! – взорвалась Матти, вдруг схватившись за мой промокший рукав и буквально повиснув на нём, чтобы я не могла сдвинуться с места. – Ты что, плачешь?.. Почему? Что случилось?! Всё-таки что-то с Солярисом, да? Молю тебя, расскажи! Я хочу помочь! Я же твоя…

– Ты мне не поможешь, – сухо отрезала я и выдернула свой рукав из её тонких пальцев, покрытых мозолями от постоянных стирок да гаданий на углях, которыми Матти развлекала меня с детства. – Иди на кухню и вели мастерам подготовиться к следующей ночи пира. У тебя, должно быть, много дел.

– А как же ты? Ты… ты вся чумазая! Ещё и в крестьянской одежде… Гектор тоже безумно волнуется! Давай я помогу тебе принять ванну, а потом принесу чай и ты расскажешь, что произошло в тронном зале? Вместе мы придумаем, как помочь тебе и Солу, – пролепетала Маттиола, выжимая улыбку, на которую мне даже смотреть было больно. Ещё больнее, однако, было прокричать ей в лицо, изображая ярость:

– Ты снова перегибаешь палку, Маттиола. Забыла, что я твоя госпожа? Оставь меня в покое! И ни слова больше. Поди прочь!

Её округлившиеся глаза, похожие на две серебряные монеты, и руки, отпустившие меня и безвольно повисшие вдоль тела, навсегда врезались в мою память. Она даже побледнела, кожа стала в тон кремовому платью. А затем я, влетев в спальню, захлопнула перед Матти двери и, прижавшись к ним спиной, затаила дыхание, пока с облегчением не услышала её удаляющиеся шаги.

– Прости меня, – прошептала я себе под нос, спрятав влажное лицо в ладонях, и добавила, но уже мысленно, побоявшись произносить это вслух: «И ты, и Гектор, и все прочие должны быть от меня как можно дальше, когда я сделаю то, что собираюсь сделать».

Когда Оникс узнает, что Солярис сбежал, а вместе с ним и я, его подозрения ни в коем случае не должны пасть на моих друзей. А побег – это единственное, что приходило мне сейчас на ум. Как ещё спасти жизнь Солярису, неспособному летать, кроме как со мной в седле? Я должна была увести его отсюда, найти ему безопасное пристанище, а уже затем разбираться с Красным туманом и паранойей отца. Всё по порядку.

С этой мыслью я подошла к шахматной доске, разложенной на моём читальном столике рядом с открытыми книгами, и подобрала с неё фигурку ферзя, переделанного в дракона. В шахматах ферзь, называемый в народе «королевой», был сильнейшей фигурой – последний оплот защиты короля, предводитель его армии и личный страж. Возможно, я так любила шахматы именно по той причине, что они очень напоминали мою жизнь.

Только сейчас король и ферзь поменялись местами.

Думай, Рубин. Думай. Думай!

– Гектор – нет. Маттиола – нет. Мидир – откажет сразу. Гвидион… Пф! Ллеу? Нет, откажет тоже… Кто остаётся? – бормотала я себе под нос, кружа по комнате со страшным осознанием, что мне не к кому обратиться за помощью.

Как справиться одной не то что со стражей на крепостной стене, но хотя бы с охраной башни-донжона? И там и там наверняка сейчас лучшие хускарлы отца – преданные, как цепные псы. Таких не обмануть. Не купить золотом. И не напугать. Будь со мной крепкий мужчина, способный если не вывести их из строя, то хотя бы отвлечь… Главное ведь – это добраться до Сола и взлететь, а дальше поминай как звали!

«Истинный господин, вам нужно решить, что делать с тем мятежным простолюдином…»

Там, в тронном зале, отец сказал, что на совести Соляриса смерть девяти крестьян. Почему девяти, если их было десять?

Не может быть… Их ведь всех разорвали у меня на глазах! Это невозможно… Невозможно же, правда?