Рубиновый лес

Детский плач спас меня от отчаяния. Он прорезал глухую тишину, отражаясь от вьющихся лоскутов хмари эхом, и расслоился так, что казалось, будто этот плач звучит отовсюду разом. Я невольно вспомнила пересмешников, о которых пела Маттиола, взвывая к сейду, – таким же плачем они, по легендам, и заманивали путников в непроходимые дебри.

Но затем плач вдруг сменил смех – женский, гулкий, летящий сквозь туман вместе с древней священной песней, восхваляющей Кроличью Невесту и посевы, которые она благословляет по весне. Мы оказались на праздничном гулянии в центре хоровода, который вели похищенные души, размахивая цветочными венками из омелы и малиновых листьев. Тут и там мелькали тени с развевающимися подолами платьев, но я знала, что сколько ни ныряй за ними в туман – не выловишь, а может, даже не вернёшься назад. Поэтому я крепко держалась за Кочевника, отгоняющего бестелесные видения топором, и, жмурясь, ждала, когда же смолкнут бренчащие лютни и развесёлые песни.

А затем топор вдруг со звоном упал на землю.

В тот же миг я поняла, что Кочевник увидел нечто важное среди пляшущих дев и недаром он вырывается из моей хватки изо всех сил. Я вцепилась пальцами ему в ладонь, наклонилась к земле, пытаясь удержать, но едва ли мне было по силам одолеть берсерка Медвежьего Стража.

В конце концов Кочевник вырвал свою руку из моей.

– Тесея! – вскричал он.

– Стой, Кочевник!

Я тоже слышала его сестру – девичий голос, тоскливо стенающий сквозь надрывный плач: «Братик, братик!» Если бы Солярис был здесь, он бы фыркнул, обозвал Кочевника глупым… И был бы неправ. Я понимала его как никто другой, ведь если бы знала, что где-то в Красном тумане блуждает Сол, я бы и сама кинулась за ним без раздумий.

– Кочевник, не надо! Это обман!

Он оттолкнул меня, отбросив на несколько шагов назад, и ринулся в туман за младшей сестрой.

– Тесея, я здесь! Тесея!

Спустя минуту плач Тесеи затих, а вместе с тем затих и голос Кочевника, за которым я гналась всё то время, что он звучал. Увы, Кочевник бегал куда быстрее – почти сразу туман разъединил нас, сомкнувшись непроницаемой завесой, а когда я прорвалась сквозь неё, вокруг уже воцарилась мёртвая тишина. Ладонь, согретая шершавой рукой, похолодела.

– Верни его! – потребовала я, срывая голос, и запрокинула голову к спиралям красных облаков, плывущих мимо в глумливой безмятежности. – Верни Кочевника сейчас же! Ты слышишь меня?! Верни! Верни!

Но Красный туман остался непреклонен. Я считала его разумным существом, и я не ошиблась – похоже, он был даже разумнее меня, раз смог втереться ко мне в доверие, изобразив покорность, и так изящно заманить в ловушку. Теперь ему можно было не бояться исчезновения – рядом со мной не осталось ни друзей, ни врагов. Никого, кто мог бы причинить мне вред. Я в полной безопасности, которая обещала длиться вечность, как беспробудный ночной кошмар.

Красные клочки, ластящиеся к ногам, таяли каждый раз, как я пинала их, надеясь причинить Красному туману хотя бы частичку той боли, которую он причинил мне. В пути повязка вокруг костяной руки снова развязалась и, раздражённо швырнув её, я переступила моток ткани, двинувшись вперёд. Эта багряная пустота казалась безграничной, но у всего есть конец. Есть же, правда?..

– Я не люблю яблоки – я люблю вино. За него готов помочь ещё раз сто.

Этот голос невозможно было забыть. Медовый и высокий, то звенящий, как воркование синиц, то шепчущий, как морская пена. Даже когда этот голос говорил об окончании эпохи людей, он звучал с поддразниванием и издёвкой, раздражая в той же мере, что и завораживая. В прошлый раз, в Лофорте, мне не удалось выяснить, как выглядит его обладатель, но сейчас я почему-то чувствовала себя так, будто шла на встречу к старому другу, которого ждала столь же долго, сколь и свой первый полёт на драконе.

Шаг за шагом туман наконец-то расступался, прокладывая путь к кругу из горящих деревьев, пламя на верхушках которых вздымалось до того высоко, что, казалось, должно было лизать сами звёзды. Огонь, пожирающий хвойные и кленовые ветви, однако, не обжигал. Он, иссиня-оранжевый, даже не источал никакого жара – я спокойно прошла мимо, задев локтем пару обугленных сучьев, дабы протиснуться к фигуре, стоящей между ними.

– Потому что для страха ещё не время, как и для беды. Но не просыпайся, а внимательно смотри!

Фигура повернулась ко мне полубоком. Полыхающие деревья и земля, что плавится подобно металлу вместе с костями всех живых существ. Золотая маска с клювом, как у совы, и птичьи крылья из коричнево-рыжих перьев. Я помнила, как щекотно и тепло в них становится, когда они заворачивают тебя в нежный кокон, и как приятно ощущается их сокрушительная тяжесть за спиной, когда они принадлежат тебе самому.

Я помнила. Я помнила всё до последней детали!

– Рок Солнца или мгла, что краснее крови, – решит конец лишь твоя воля. Коль не нравится ни то и ни другое, умирай, но от руки жемчужного дракона. Ты, Рубин из рода Дейрдре, ведь была к этому готова? Только постарайся не забыть – не хочется троим опять за правоту платить…