Рублевская Л.И. - Рыцари и Дамы Беларуси. Книга 2 - 2016

Часто можно слышать нарекания, что Дроздовича, уездного Леонардо да Винчи, белорусы не знают, не ценят, не любят так, как он того заслуживает. Вон в Каунасе существует большой музей Чюрлениса, куда едут туристы со всего мира. Редкие же картины Дроздовича теряются в больших экспозициях, литературные произведения не напечатаны. Действительно, личность Язепа Дроздовича можно превратить в узнаваемый бренд, для этого есть все составляющие. Но эти составляющие нужно воспринимать именно в совокупности, потому что поодиночке его наработки в разных жанрах, сферах общественной деятельности, науки не дадут такого эффекта. Изданные произведения, скажем, станут интересным артефактом, но не актуальной литературой. Уникальность личности Дроздовича именно в его универсальности, «жыццятворчасці». «Наогул, я зменная натура: праз кожныя тры гады што-небудзь новае пачну. Праз усё жыццё маё так. Тры гады быў пастухом у падурослыя леты, тры гады патраціў на мастацкую школу і агульнае развіццё, тры гады служыў у салдатах, тры гады аддаваўся грамадскай працы ды пісаў як пісьменнік. I вось ужо трэці год як вандроўны народны мастак...» — признавался сам Язеп Нарцизович. На известном автопортрете 1943 года художник даже изобразил себя с тремя ликами, пытаясь символически передать эту свою разносторонность, если не сказать — разбросанность. Делает его фигуру целостной именно «тутэйшасць», она же, наверное, и мешает видеть в его фигуре величие мирового размера. Потому что есть укоренившаяся в белорусах на протяжении столетий этноцида позорная привычка считать свое — национальное — худшим, мелким, провинциальным. В этом плане показательным является памятник Язепу Дроздовичу в Троицком предместье Минска. Замысел глобально-романтический: странник несет над собой собственно созданную вселенную, но при этом масштаб скульптуры несоразмерно мал, просто игрушечный на фоне зданий.

У вечного странника Язепа Дроздовича никогда не было собственного «роднага кута» — и он сделал им всю Вселенную, как герой рассказа Александра Грина, который сам построил в джунглях обещанный ему и не найденный город.

ЖИЗНЬ И СУДЬБА ПАННЫ ЛЮДВИКИ. ЗОСЬКА ВЕРАС (1892-1991)

В нашей истории у нее две ипостаси: юная красавица, в которую влюблен Максим Богданович, и почти столетняя ослепшая женщина, в дом которой съезжаются белорусы со всего света.

Она не дожила до векового юбилея всего месяц.

Целый век! Мало кому из наших писателей удалось прожить столько...

И мало о ком существует столько мифов и легенд, как об этой даме с поэтичным псевдонимом Зоська Верас.

Красавица с большими выразительными глазами и пухлыми упрямыми губами, изящного сложения, но — энергичная, с деловой хваткой... Еще будучи гимназисткой, активисткой Гродненского кружка белорусской молодежи, она играла в любительских спектаклях, была библиотекарем и редактором альманаха кружковцев. Редактор «Нашай Нівы» Власов, когда она впервые пришла в редакцию, изумился: «Мы думалі, што гэта салідная асоба, а гэта дзяўчо...»

В действительности Зоську Верас звали Людвикой Сивицкой. Родилась она в интеллигентной шляхетской семье, где говорили на польском. Впрочем, дед, Игнат Кулаковский, был собирателем белорусских древностей и даже написал письмо министру просвещения, что образование в Беларуси должно проводиться «с учетом национальной самобытности здешних людей». Отец говорил с крестьянами по-белорусски, дома хранились тома Сырокомли и Мицкевича... Так что истоки пассионарности есть. Юная Людвика Сивицкая участвовала в похоронах Элизы Ожешко, когда все гимназистки Гродно в форменных платьях стояли с цветами в руках от дома писательницы до фарного костела.

С началом Первой мировой войны Людвика с мамой Эмилией Сивицкой перебрались в Минск. Людвика работала в Комитете помощи беженцам. Здесь и встретилась с Максимом Богдановичем, который на некоторое время стал ее сотрудником. Зоська Верас оставила о поэте воспоминания «Пять месяцаў у Мінску», очень живые, увлекательно написанные. Например, как Максим пил чай без сахара в знак солидарности с голодающими детьми, а потом принес целую наволочку сахара, накопленного из своего пайка,— для беженцев. Как «найчасцей забываўся прыняць лякарствы, не прыносіў іх з сабой... Тады ўмяшалася мая маці. Угаварыла яго аддаць ёй усе лякарствы і сама яму ix давала ў адпаведны час». И о совместных прогулках...

О том, что Максим был влюблен в Зоську Верас, говорят многие. Впрочем, некоторые считают, что Людвика Антоновна сама поддерживала этот миф. Известно, что Богданович, отправляясь в Минск, ждал встречи с другой девушкой — своей давней подругой по переписке Вандой Левицкой, дочкой писателя Ядвигина Ш. Но, как и у сегодняшних молодых, которые знакомятся в чатах и на форумах, при «развиртуализации» случилось разочарование: Ванда Максиму не понравилась, он очень переживал, что не может ответить на ее чувства.