Рублевская Л.И. - Рыцари и Дамы Беларуси. Книга 3 - 2018

Ширме повезло. Он смог дожить до того времени, когда его стали воспринимать патриархом, живой легендой... Владимир Короткевич писал: «Я памятаю, як першы раз убачыў яго. На нарадзе маладых пісьменнікаў у 1955-м, здаецца, годзе. Выйшаў невысокі, сівы, як адуванчык, чалавек з абліччам ці то настаўніка, ці то гэткага беларускага Дон Кіхота і загаварыў прыемным глухаватым голасам, з гэткім мяккім пружанскім акцэнтам «гэ-то-го», «за-мно-го». Загаварыў у віслыя вусы і сівую эспаньёлку рэчы, якія адразу зачаравалі нас. І адразу выяснілася, якая велічная рэч наша песня, колькіх кампазітараў, ад Манюшкі да Рымскага-Корсакава, яна натхняла. I загучала арыя з «Галькі», заснаваная на мелодыі нашай песні, і «Песня Леля», якой на самай справе з'яўляецца наша «Ой, ляцеў арлішча». I цяпер з усведамлення яе велічы нас не саб'е ніхто».

А всего этого могло и не быть.

Если бы крестьянский сын Рыгор в 1904 году с 15 копейками в кармане не отправился тайно от отца в Пружаны и не поступил в городское училище. Тайно — потому что образовывать сына не было ни денег, ни практической пользы. С шести лет Рыгор подрабатывал пастушком. А в семье все были талантливы, все пели. И дед-бондарь, по прозвищу Майстрович, и мать Теодора Демьяновна, и отец Роман Васильевич. И особенно тетка Захвея Хворост, от которой Рыгор записал полторы сотни песен.

Рыгор становится лучшим учеником. Осваивает музыкальные инструменты. Поет в хоре... И возмущается тем, что там не слышно прекрасных белорусских песен.

Всю жизнь Рыгор Ширма будет бороться с этим пренебрежением. А пока что он отправляется в свое первое странствие за песнями — по Беловежской пуще. В 1910 году приезжает в Вильно к дяде — почтовому чиновнику. Тот уговаривает поступить в юнкерское училище. Но Рыгор выбирает учительские курсы в Свентянах, где обучается нотной грамоте, затем поступает в Седлецкий учительский институт.

Началась война. Записанные песни сгорели вместе с домом в Шакунах. С учительским институтом Рыгор Ширма попадает в Ярославль, затем в Воронеж. Именно в Ярославле Ширма создает первый хор. Кстати, тогда в Ярославле оказалось три учительских института — местный и два эвакуированных: Минский и Седлецкий. Один из бывших студентов Василь Горбацевич вспоминал: «Не забыць і тых вечароў мастацкай самадзейнасці, якія наладжваліся студэнтамі трох інстытутаў... I дзе Максім Багдановіч быў цэнтрам увагі». Максим, студент ненавистного ему юридического лицея, не мог не присутствовать на выступлениях хора Ширмы... В котором, между прочим, пел Всеволод Игнатовский, будущий первый президент Белорусской академии наук.

После революции по направлению Белорусского национального комиссариата Ширма организовал школу в селе Новогольском Воронежской губернии. Один из его учеников, в будущем автор романа «Белый Бим Черное ухо» Гавриил Троепольский, называл учителя «светом моей юности» и признавался, что если бы не встретил Григория Романовича, не стал бы писателем. «Он научил нас думать над прочитанным».

Когда Ширму забрали в Красную Армию, ученики написали письмо Надежде Крупской, чтобы вернули учителя... Именно в Новогольском Рыгор Ширма познакомился со своей будущей женой, Клавдией Ивановной Раевской. Заразил любовью к белорусской песне, и Клавдия Ивановна тридцать лет пела в капелле.

Вернулся на родину в 1922 году. Друзья: Всеволод Игнатовский и Степан Некрашевич — звали в советский Минск, но Рыгор уступил просьбам матери и приехал в родные Шакуны, то есть в Западную Белоруссию.

Белорусские школы закрываются. Работы у молодого учителя нет, у жены Клавдии, учительницы математики, тоже. Звали поехать на курсы польского языка в Краков, чтобы впоследствии преподавать на польском. Но для Ширмы это неприемлемо. В том же году рождается дочь Елена...

В газете — объявление, что требуются лесорубы. Что ж, пусть так. 12 километров в Пружанскую пущу, столько же назад, но хоть какие-то деньги. Однако даже на такой тяжелой работе Ширма подпадает под подозрение: не взбунтует ли лесной пролетариат? Лучше уволить.

Выход нашелся. Должность регента в пружанской церкви Свято-Александро-Невского собора. Церковные власти высоко ценили талант Ширмы, но подозрительность не отпускала: его прозвали «красный псаломщик». Настоятель собора отец Алексей Русецкий писал: «Р. Шырма шмат пакутаваў ад даносаў і пераследаў, але, нягледзячы на ўсё гэта, не пакідаў сваёй любімай справы і ўвесь час падтрымліваў хор, працаваў бязвыплатна з любові да мастацтва і з дазволу ўлад даў два канцэрты, якія мелі вялікі і заслужаны поспех».

Как-то на концерт приехал крамольный гость из Вильно — Бронислав Тарашкевич, автор первой белорусской грамматики, депутат сейма и глава белорусского движения. Тарашкевич планировал митинг, но дефензива его сорвала. Бронислав долго беседовал с Ширмой, звал приобщиться к белорусскому культурному движению.

В 1926-м, получив наконец польский паспорт, где был записан «полешуком», Ширма приезжает в Вильно. В Виленской гимназии преподает пение, работает воспитателем в интернате. Подвизается и регентом в Пречистенском соборе.