Рубцов возвращается

– С тех пор, как ты ушла… Нет, нет, с тех пор, как тебя выгнал отчим… Ах, какой ужасный человек!.. У меня кровь стынет, как я только о нем вспомню… Нам житья не стало… Он все прожил… Все унес в заклад… Мы умирали с голоду… Лотти заболела… Он отвез меня как будто на место… Ах… нет, не говори, не спрашивай. Он продал меня… продал меня, как животное, как собаку?

– Это ужасно, это ужасно! – воскликнула мисс Эдвардс: – и ты, что же ты сделала?.. Что же ты сделала?

– Что я могла сделать в шестнадцать лет. Я ничего не понимала, ничего не сознавала, меня обставили роскошью, меня осыпали золотом, исполняли мои капризы… Но какой ценой, какой ценой! Боже мой, Боже мой!.. Стыдно, страшно вспомнить. О, как я ненавижу, как презираю этого человека, эту гадину на золотом мешке. Я готова сейчас, сейчас умереть, чтобы только отомстить ему за то, как он надругался над моей молодостью, над моей красотой.

– А мама, мама, где она, что с ней?.. – быстро переспросила мисс Эдварс.

– Целый год я не получала от неё писем… Не мудрено, она не знала, где я, не знала моего адреса. Все письма, которые я писала ей, были перехвачены моим злодеем… Моим тираном… Однажды, в цирке я встретила одного из старых знакомых, помнишь клоуна Биля, который, бывало, провожал тебя. Я просила его узнать о матушке, он написал… Она отвечала… То, что я узнала, до того ужасно, что у меня не хватает силы передать тебе. Пойми, пойми… Нашей бедной Лотти готовится та же участь… И я ничего не могу сделать, ничем не могу защитить бедную девочку!.. Но я решилась, я решилась, я убегу от него, я больше не вернусь в его золоченые палаты. Или я убью и его, и себя!

– Да кто же он такой? Откуда? Фамилия? – допытывалась старшая сестра.

– Клюверс… Поляк или русский, я не знаю, но человек, который не остановится ни перед каким преступлением! О, если бы я только могла, о если бы я только могла ему отомстить!

– Клюверс?! – переспросила сестра. – Знаешь, что, мне кажется, я могу тебе помочь отомстить этому человеку. Но прежде всего надо позаботиться обеспечить мать и сестру, Лотти. Скорей, скорей их адрес, у меня есть кое-какие заработки.

– Ну, нет, я тебе не позволю… Я гораздо богаче тебя, – возразила с горячностью Хена.

– Значит, твой Клюверс был щедр? Очень щедр?

– Скуп, как гарпагон [Гарпаго́н (фр. Harpagon) – главное действующее лицо театральной пьесы известного французского комедиографа Жан-Батиста Мольера в комедии «Скупой»], но… – она замялась: – со зверями становишься зверем. Я приняла свои меры.

– Что ты хочешь сказать, Хена? – с испугом воскликнула мисс Эдвардс.

– Вот его чековая книжка. Я могу вписать сюда хоть миллион, и он будет оплачен! – с торжеством отвечала Хена и вытащила из кармана чековую книжку.

– Он тебе подарил это? Он тебе подарил это? – быстро спросила старшая сестра.

Глава VI В Лондоне

– Он? – Хена улыбнулась. – Он! Да пойми же ты, наконец, что я не более, как его бесправная рабыня, что у меня, кроме этих серег и нескольких безделушек, нет ничего ценного, что бросив его, я опять почти нищая!.. Но теперь!.. Я знаю, что я сделаю… Этими деньгами я спасу и мать, и сестру!..

– А сама, куда же ты сама скроешься? Тебя возьмут и осудят, как воровку! – в ужасе воскликнула мисс Эдвардс.

– О, я сумею убежать и спрятаться! Поверь, меня не найдут!.. Лондон велик, завтра я уже буду там…

– О, наивность! Да пойми, прежде чем ты вступишь на берег Англии, ты будешь арестована. Пойми ты, что такие люди, как Клюверс, мстительны, как дикари, что с его миллионами он всесилен!.. Хена, Хена, кто тебе забросил эту страшную мысль похищения! Пойми, ты губишь и себя, и меня, всех, кто теперь подаст тебе руку или поможет твоему побегу.

– Эллен! Ты старше меня, ты опытнее, я не знала на что решиться, я ни у кого не спрашивала, я ничего не говорила никому. Я могу, я еще могу вернуться и положить книжку на прежнее место. Научи меня, помоги, посоветуй! – я не знаю, что мне и делать!

Несколько секунд мисс Эдвардс стояла, в задумчивости, потом вдруг, словно осененная внезапной мыслью, быстро вышла из комнаты и через несколько минут, показавшихся Хене вечностью, вернулась назад в сопровождении высокого, плотного господина, которого мы уже видели в бюро комиссара под фамилией Гульда. Во время четырнадцати дневного переезда через океан, мисс Эдвардс познакомилась и чрезвычайно подружилась с этим бывалым человеком. Он, со своей стороны, платил ей горячим расположением и даже порой позволял себе журить ее за слишком большую экспансивность и порой необузданность выражений восторгов или горя.

Очевидно, он уже был посвящен в тайну сестры своей любимицы и, пожав ей просто, без церемонии, руку по-американски, проговорил решительно:

– Прежде всего, вам необходимо тотчас же вернуться домой, чтобы вашего отсутствия не заметили.

– Но что же я скажу насчет экипажа? – спросила Хена. – Ведь он ждал меня у подъезда.

Гульд посмотрел на часы.