Рудная черта

Не могло? Никогда?

А поединок?!

Последнее испытание перед Эрдейским походом. Единоборство со старцем-воеводой на тупых учебных мечах. Тупых, но все же кованных из железа. Тогда на ристалище подле родной Сторожи, Всеволод затупленными клинками ранил в грудь Олексу, бившегося без защитной брони. Да, тогда он действительно пустил своей рукой кровь непобедимого старца-воина. А потом…

А вот что было потом – ему неведомо. Ответный удар Олексы пришелся в голову. Добрый шелом не раскололся, но сознание на время покинуло Всеволода. Очнулся он уже в избушке травника. Причем, самого сторожного знахаря – дядьки Михея рядом не было. Был только старец-воевода с перевязанной грудью. И больше – никого. А еще… Еще был гул в голове. И привкус крови на губах. Вот только чьей крови?

Неужели, пока он лежал без сознания…

Потом?! Что было потом? Всеволод лихорадочно вспоминал. Олекса говорил что-то об особом заговорном слове – своем слове, заветном и тайном, о котором никто допрежь не ведал. О том, что, якобы, слово это быстро поднимет Всеволода на ноги. И ведь исцеление – да, пришло. Быстро. Очень. Даже травник Михей не обладал таким лекарским даром. А Олекса – обладал. Или не Олекса, а его красная руда… кровь темного Властителя, впущенная в кровь Всеволода?

Боль тогда отступила. Несмолкающий гул прошел, но голова была будто мхом набита. Всеволод помнил, как уснул в путанице вялых мыслей. Словно утонул в алой вязкой жиже. И как увидел странный красный сон без образов. Невнятный кровавый сон.

Так действительно ли ЭТОГО не могло быть? Того, о чем говорит Бернгард? Или все же могло?

– Со временем Олекса обретет над тобой полную власть, – слышал Всеволод глухой и потерянный голос Бернгарда. – Он подчинит тебя, как Властитель подчиняет Летуна. И тогда ему даже не обязательно будет испивать тебя. Ты сам по воле Олексы станешь открывать перед ним границы мироздания. А я… Я не могу пить кровь, помеченную другим Властвующим. Так на что она мне теперь? Что мне с ней делать? Что мне делать с тобой, русич?

– Отдать чужую добычу законному хозяину! – вдруг пророкотало сзади.

Сказано это было по-немецки, но с ощутимым акцентом. Родным, русским.

Оцепеневший и вовсе утративший дар речи Всеволод наблюдал, как порушенную рудную черту переступал… как через брешь в багровой стене входил…

– Олекса! – крик застрял у него в глотке.

Только слабый хрип вырвался наружу.

Да, это был тот, кого здесь быть никак не могло. Кого Всеволод не рассчитывал увидеть здесь ни при каких обстоятельствах.

Старец-воевода русской Сторожи! В левой руке – серебрёный щит. В правой – меч. Из-под шелома выбиваются длинные седые волосы. Густая сеть морщинок под опущенной стрелкой-наносником. Тонкие губы изогнуты в насмешливой улыбке.

Но как?!

Откуда?!

Почему?!

– Ты!..

О, сколько ненависти было в этом возгласе Бернгарда!

И снова:

– Ты!

Как проклятье.

– Не ждал, Бернгард? – ухмыльнулся Олекса.

А вслед за старцем-воеводой в проход между мирами уже сыпались ратники Олексы.

Первый, второй, третий…

Пятый, десятый…

Пятнадцатый, двадцатый…

Ратников было много. Втрое, а, может быть, и вчетверо больше, чем умрунов Бернгарда. Все бойцы – в русских доспехах. Посеребренных. Сторожных. Надежных. Защищающих тело с ног до головы. Лица, кстати, тоже закрыты. Опущенными забралами, защитными масками, железными личинами, мелкокольчатыми бармицами…

Возможно, кого-то из этих воинов Всеволод знал. Возможно, знал многих. Возможно – всех. Но радости от встречи с ними сейчас он не испытывал ни малейшей. Слишком пустыми и бесстрастными были глаза за смотровыми прорезями. Неживыми были те глаза. В чем – в чем, а уж в этом-то Всеволод разбираться научился. И он ничуть уже не сомневался: серебрёная броня укрывает мертвые лица. Олекса тоже привел сюда умрунов. Невесть что текло в их жилах, но только не обычная человеческая кровь. Впрочем, оно и понятно: живым воинам с живой теплой кровью трудно было бы пройти через Эрдейские земли.

А эти вот прошли…

Бернгард исподлобья смотрел на Олексу. Берн-гард скрежетал выпирающими клыками.

– Ты з-з-знал? – по-змеиному прошипел князь-магистр. – О С-с-срединном Дите?

– Ну-у… – князь-воевода развел руками. – Доходили кое-какие смутные слухи. Я решил их не игнорировать.

– И ты пометил Смешанного?

– А, по-твоему, я должен был позволить тебе воспользоваться его кровью?

– Ты изловчился сделать это втайне от него?

– А зачем было ставить его в известность?

Удивление Олексы звучало – искреннее некуда.

– Такого никто не делал раньше.

– Что ж, кому-то следовало начать.

– О таком никто и помыслить не мог!

– Именно поэтому я и начал. И именно поэтому ты ни о чем не догадался, Бернгард.

Всеволод, по-прежнему находившийся в цепких руках мертвецов, ошарашенно смотрел то на Олексу, то на Бернгарда. Эти двое говорили о нем. Говорили так, будто его самого здесь и не было вовсе. И говорили такое…

– Значит, все это – правда, Олекса? – простонал Всеволод.

Старец-воевода русской Сторожи наконец обратил взор в его сторону. Всеволод не заметил ни сочувствия, ни насмешки в холодных глазах. В таких знакомых и незнакомых одновременно.