Рудольф Нуреев. Жизнь

Так оно и было. Через несколько недель после своего невозвращения Рудольф принял решение брать самые высокие гонорары за свои выступления, так как он считал, что на Западе деньги «определяют, кто чего стоит». В Ленинграде ни о чем подобном не могло быть и речи; там, еще со студенческих лет, у него были бесплатная крыша над головой и стол – их предоставляли сначала хореографическое училище, а потом Пушкины. Оставшись в Париже, Рудольф вдруг осознал, что у него ничего нет, кроме одежды, которая была на нем, да предметов первой необходимости, купленных Кларой и Раймундо. Его жалованья в труппе де Куэваса в сочетании с гонорарами за съемки для немецкого и американского телевидения оказалось вполне достаточно для покупки виллы «Аркадия», но теперь, поскольку он стал «постоянной приглашенной звездой» в труппе «Королевский балет», ожидания Рудольфа значительно возросли. Ужиная как-то после спектакля с балериной Надей Нериной, Рудольф повернулся к ее мужу, Чарлзу Гордону, богатому финансисту: «Чарлик, Эрик говорит, что ты мне поможешь. Я бедный человек – нет денег. Хочу заработать. Без налогов!» Агентом балерины был Шандор Горлински, эмигрант из Венгрии, не менее знаменитый, чем сам Сол Юрок: он вел дела таких звезд, как Мария Каллас и Тито Гобби. Связавшись с Горлински от имени Рудольфа, Гордон предложил создать офшорную инвестиционную компанию в Люксембурге, которой будет «владеть Рудольф». Компания получит исключительное право на его гонорары без вычета налогов. До тех пор Рудольф переводил свои доходы, «не обязательно заработанные в США», на нью-йорк ский банковский счет, и налоговая служба Соединенных Штатов забрасывала его письмами, требуя выплатить задолженность по налогам в размере 30 тысяч 642 доллара 70 центов. Кроме того, им с Марго подсказали, что они могут избежать крупных налоговых вычетов, если не приедут в Англию до конца фискального года, то есть до апреля следующего года (в сентябре Дэвид Уэбстер предупредил правление, что количество выходов звездной пары на сцену Ковент-Гардена придется ограничить в силу налогового законодательства, связанного со страной проживания).

Большинство людей решили, что Рудольф купил виллу, чтобы воспользоваться налоговыми льготами, полагавшимися жителям Монте-Карло, но, хотя с виллы открывается вид на княжество Монако, по сути, она расположена во французском департаменте Приморские Альпы[63]. «Аркадия» стала первой попыткой Рудольфа пустить корни на Западе; он любил виллу за красоту и уединенность – «Иногда я уезжаю туда и не возвращаюсь» – и за то, что на ней царила атмосфера спокойствия и лиризма, когда комнаты были залиты мягким светом, горел камин и постоянно звучала музыка[64].

Не успел он переехать, как Мод и Найджел, которые жили в соседнем отеле, как-то вечером взобрались по горному серпантину, чтобы навестить его. Когда они приехали, Рудольф был один; он жарил мясо на открытом пламени с розмарином из сада, но сразу же воскликнул: «Идите и посмотрите, какой вид!» Взяв Мод под руку, он помог им в темноте обойти дом. Хотя ночь была безлунной, сверху открывался умопомрачительный вид, от тенистых руин дорической колоннады до огней дороги, идущей по горному склону, и итальянского побережья вдали.

Но у Рудольфа почти не было времени на то, чтобы тем летом жить в новом доме, потому что они с Марго повезли небольшую труппу танцоров «Королевского балета» в мировое турне. Раньше они с Эриком обсуждали мысль создать еще один квартет звезд, на сей раз с Марго и итальянской балериной Карлой Фраччи, с кем они бы выступали партнерами по очереди. Но Марго не хотела ни делить Рудольфа с Фраччи, ни танцевать с Эриком, поэтому замысел потерпел неудачу. Тем не менее Рудольф очень хотел, чтобы Эрик сопровождал его; он даже попросил Джоан Тринг, которая руководила их австралийскими гастролями, включить в состав труппы и Эрика. Джоан отправилась к руководству и вернулась с отрицательным ответом: «Мы не можем себе этого позволить». Через день или два Рудольф подошел к Джоан и передал ей кипу неиспользованных авиабилетов, которые, как он считал, можно сдать: «Я должен был передать ему, что они не пригодятся, а на меня бросались. На меня кричали. И даже били! Когда я за все это взялся, я не знал, что меня будут избивать каждый день».