Рудольф Нуреев. Жизнь

Мишель Филлипс, солистку поп-группы The Mamas & the Papas, отобрали на роль красавицы Наташи Рамбовой, второй жены Валентино. Талантливая художница-декоратор в стиле ар-деко, на которую оказали влияние Бакст, Пуаре и Эрте, она была и балериной – «очень привлекательный типаж, – по мнению Рудольфа. – Очень темпераментная, очень пикантная и умная». Зато Филлипс он нашел «тяжелой и пустой», отсутствие чувства юмора и томные взгляды модели казались ему такими непривлекательными, что он невольно физически отстранялся от нее во время обнаженных любовных сцен. «Надеюсь, вы понимаете, что женщины меня не интересуют, – сказал ей Рудольф при первой встрече, и их отношения ухудшились до такой степени, что однажды дошло до уродливой драки, из-за чего пришлось остановить съемку. Дурную славу приобрели слова Рудольфа, обращенные к своей партнерше: «Только из-за того, что ты играешь стерву в кино, не обязательно быть стервой в жизни». Филлипс вспоминает их сотрудничество как самый ужасный опыт работы в кино.

Впрочем, исполнительницы других главных женских ролей в «Валентино» были очарованы им. С Фелисити Кендал (которая играла сценаристку Джун Матис), чьи родители руководили гастрольной шекспировской труппой в Индии, Рудольф вел «бесконечные беседы» о «Ромео и Джульетте», которых собирался сделать своей следующей постановкой. Кэрол Кейн, игравшая девчонку-старлетку, считала его вовсе не брюзгливым женоненавистником, а «таким озорным, таким задорным, желавшим пробовать и ошибаться»; в то же время Лесли Карон в роли кинозвезды Аллы Назимовой оказала Рудольфу больше всего поддержки – она не только была его главной союзницей во время съемок, но и стала его другом на всю жизнь. «Меня сразу же тронул он сам и его нежность. Он был необычайно близким человеком». На фотографиях, снятых в тот день, когда Карон впервые приехала на съемочную площадку, запечатлена их близость, когда Рудольф положил голову ей на плечо, демонстрируя неизбежное соучастие танцовщиков. Учившаяся в Парижской консерватории, Карон с мальчишеской фигурой в шестнадцать лет танцевала в труппе Ролана Пети «Балет Елисейских Полей», когда Джин Келли выбрал ее, чтобы она вместе с ним сыграла главную роль в фильме «Американец в Париже». За этим последовали контракт со студией MGM и несколько хитов, в том числе «Длинноногий папочка» и «Жижи», в которых она появлялась, соответственно, с Фредом Астером, Морисом Шевалье и Луи Журденом. Рудольф, говорит она, «наивно интересовался» ее голливудскими партнерами, особенно Астером, и, словно отражая ее часто приводимые слова, что она не балерина, а чечеточница, использовал танец на столе в «Валентино» как возможность импровизации в энергичном духе Астера. Для Карон Рудольф обладал «всеми качествами большой звезды», и он так же восторженно относился к ней. Глядя на ее Назимову, намеренную пародию на рожденную в Ялте актрису, которую в Америке знали под именем Элеоноры Дузе, Рудольф «хохотал, как сумасшедший». Это совершенно другой образ по сравнению с тем, что думают все… полная противоположность «Жижи».

«Kenrussellisé à mort (букв. «окенрассилевшая до смерти») – такой оборот пустил в обиход французский критик, описывая игру Карон; она согласна с тем, что ее силы были напряжены до предела. «Северный Феллини», как она называет Рассела, хотел, чтобы все излишне драматизировалось. «На том этапе своей карьеры он признавал только превосходные степени». Поэтому неудивительно, что самые эффективные сцены фильма те, где герои не говорят. «Все мои фильмы – это хореография», – сказал однажды Рассел, и его режиссерская техника во многом основана на том, что в молодости он учился на танцовщика. «Почти все режиссеры пляшут от текста, – сказала Карон. – У Рассела все визуально». В «Валентино» то и дело подчеркивается доблесть звезды как танцовщика. На фотографии Рамбовой ее возлюбленный позирует в виде Нижинского в «Послеполуденном отдыхе фавна»; его изображает Рудольф, голый, если не считать набедренной повязки из виноградных листьев и узорной раскраски. Он показывает то, что Арлин Крос назвала «мучительными» проблесками подлинной пластики Фавна. Урок танго, который давал Валентино Нижинский (одна из нескольких разных сцен танго) становится памятным благодаря дуэту Рудольфа с Антони Доуэллом, причем первый отходит в сторону, чтобы позволить своему молодому сопернику закончить танец с блеском балетной виртуозности в духе Нуреева.